Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Изобразив с такой поразительной ясностью и живостью этот пьянственный турнир, св. Василий представляет новую, достойную полного сожаления сторону упившегося человека: «Пьянство — утрата рассудка, истощание силы, безвременная старость, кратковременная смерть. Упившиеся — что иное, как не языческие идолы? Очи имут, и не видят, уши имут, и не слышат (Пс. 113:13–14), руки расслабели, ноги обмерли. Кто злоумыслил это? Кто виновник сих зол? Кто растворил нам этот ад неистовства? Человек! Из пиршества сделал ты битву. Выкидываешь юношей, выводимых под руки, как бы раненых с поля сражения, цвет юности умертвив вином. Зовешь к себе, как друга, на ужин, а выкидываешь от себя замертво, угасив в нем жизнь вином».[911]
Наконец святитель переходит в область морали и указывает гибельные действия пьянства на нравственность человека. «Голова у пьяных тяжела от опьянения, они дремлют, зевают, видят как в тумане, чувствуют тошноту. Потому не слушают учителей, которые взывают к ним: не упивайтесь вином, в немже есть блуд (Еф. 5:18)».[912] Эту мысль апостола он развивает в весьма пластичных образах. Указав потом на последние следствия пьянства — на трясение во всем составе тела, как на печать Каинова проклятия, он в заключение своего Слова дает своим пасомым следующий грозный и страшный для предающихся пьянству совет: «Если увидите раскаивающихся в неприличии сделанного, состраждите с ними, как с собственными вашими членами. Если же увидите не покоряющихся и презирающих вашу о них скорбь — изыдите от среды их и отлучитеся, и нечистоте не прикасайтеся (2 Кор. 6:17)».[913]
Многие из отдельных картин пьяного человека, представленных выше, взяты нами из Слов св. Василия Великого о посте. Он как бы намеренно набросал эту темную картину, чтобы в наилучшем свете представились воздержание и пост. Эти последние добродетели, наиболее уважаемые св. Василием, как врагом всякого угождения чувственности, он предлагал как противоядие пресыщению, обжорству и пьянству. Все его доказательства в пользу поста чужды всякого отвлеченного характера. Своей очевидностью и жизненной правдой они говорят непосредственно здравому смыслу человеческому и потому убедительны для каждого слушателя. «Что легче для чрева, — спрашивает проповедник, — провести ли ночь после умеренного вкушения пищи или лежать обремененному обилием яств, лучше же сказать — не лежать, а часто ворочаться, потому что яства теснят и распирают».[914] «У постящегося и цвет лица почтенный; он не переходит в бесстыдную багровость, но украшен целомудренной бледностью; взор у него кроткий, походка степенная, лицо задумчивое, не обезображиваемое неумеренным смехом; у него мерность в речи, чистота в сердце».[915] Его описания спасительности поста местами принимают даже хвалебно-панегирический тон; некоторые отдельные места из этих описаний вошли целиком в церковные песни. «Пост охраняет младенца, уцеломудривает юного, делает почтенным старца, ибо седина, украшенная постом, достойнее уважения. Пост — самое приличное убранство женщин, узда в цвете лет, охранение супружества, воспитатель девства».[916] Эта похвала посту имеет истинный характер церковной песни.
Что касается понятия о посте, то св. Василий Великий определял его как воздержание вообще — умеренность в пище и воздержание от страстных движений. «Для похвального поста недостаточно одного воздержания от яств; но будем поститься постом приятным, благоугодным Богу. Истинный пост — удаление от зла, воздержание языка, подавление в себе гнева, отлучение похотей, злословия, лжи, клятвопреступления; воздержание от сего есть истинный пост».[917] «Пользу поста не ограничивай одним воздержанием от снедей, потому что истинный пост есть устранение от злых дел. Разрешай всяк соуз неправды. Прости ближнему оскорбления; прости ему долги. Не в судех и сварех поститеся. Не ешь ты мяса, но поедаешь брата. Воздерживаешься от вина, но не удерживаешь себя от обид. Вкусить пищу дожидаешься вечера, но тратишь день в судебных местах».[918]
Из этой последней выдержки мы, между прочим, извлекаем для себя понятие о том, в чем состоял пост христиан IV века. Он состоял в воздержании или, вернее, в совершенном неядении мясной пищи. В этом мы можем убедиться, кроме приведенных выше, еще из следующих слов: «Ни одно животное [во время поста] не жалуется на смерть; нигде нет крови; нигде неумолимое чрево не изрекает приговора на животных; нож поваров бездействен; стол довольствуется тем, что не требует приготовлений».[919] Пост, затем, состоял в воздержании от вина. Пищу дозволенную вкушали уже при наступлении вечера. Это-то и называлось, следовательно, воздержанием от пищи. Но в этом заключалась только половина — внешняя сторона поста. Внутренняя же его сторона полагалась в укрощении страстных движений и порывов. С этой именно стороны св. Василий смотрел на пост как на средство водворения между людьми духа мира и согласия. «Когда владычествовал бы пост, тогда не ковали бы оружия, не собирали бы судилищ, не содержались бы иные в узах; одним словом, в пустынях не было бы грабителей, в городах — клеветников, на море — разбойников… Жизнь