С минуту все молчали, находясь, видимо, под впечатлением прочитанного. Эти взрослые мужчины все были опытными воинами и правителями, каждый из них неоднократно убивал в бою и отправлял подданных на казнь одним росчерком пера — тем не менее они оставались похожими на детей в том, что касалось страшных сказок — по-прежнему подобный сюжет был способен увлечь и очаровать их…

— Так что же, — наконец нарушил молчание король Игрин, — достаточно трижды прочесть «Гилфинг, отче»?.. Или нет?..

— Осмелюсь пояснить, — еще более дрожащим, чем прежде, голосом тихо заговорил старый священник, — прочитанный мною отрывок написан за несколько часов до штурма Могнака Забытого… Сие не описание реальных событий, а мистические откровения, несравненно более ценные для истинно верующих… К тому же, когда войско священной коалиции ворвалось в Могнак, все произошло именно так, как написал блаженный епископ Энтуагл. Он сам, во главе отряда своих солдат и вассалов, впереди прочих ворвался в башню, где находились личные покои принца-еретика. И все внутреннее убранство (клыкастые маски, черепа и прочее) полностью соответствовало описаниям, которые блаженный читал перед началом штурма своим приближенным — тем самым описаниям, которые я зачитал только что благородным господам… И точно так же перед последними дверями воинов охватила странная слабость — и епископ один вошел внутрь. Что произошло там — доподлинно не ведомо, однако, когда наконец воины нашли в себе силы войти — Гериана там не было. Не было ни пентаграммы на полу, ни следов побоища. Мебель, похоже, стояла в полном порядке и вообще ничто не указывало на то, что в помещении был бой. Сам же блаженный лежал недалеко от порога — да простит меня Гилфинг Светлый — в луже нечистот, но в совершенно неповрежденных доспехах и не раненный… И не помнящий ничего…

— Чудеса-а… — разочарованно протянул король Игрин.

— Да, господа, — подтвердил Император, — чудеса. К тому же, как видите, описание демона никоим образом не подходит к королю Альды… гм-гм… лжекоролю Альды. И нам не известно — можно ли воспользоваться этим текстом, как руководством к борьбе с демоном…

— Простите, ваше императорское величество, — вставил Гезнур, — мне думается, что никак нельзя! Этот предатель, то есть, я хочу сказать, этот патриот, отец Пиноль — он ведь несомненно читал о подвигах блаженного Энтуагла — и они никак не помогли ему и его людям. Верно?

Все молчали, но довод показался убедительным.

— Что ж, господа, — подвел итог Элевзиль II, — опасно совершать ошибки, но трижды опасно в них упорствовать… Не далее, как через три дня, если никто не даст нам дельного совета, мы попытаемся вступить с демоном в переговоры… Через три дня, ибо через несколько недель нас может застигнуть здесь осенняя распутица.

— А что, — вдруг спросил Игрин I, — если маги смогли прекратить насланную демоном непогоду — возможно, они и впредь смогут предотвращать дождь и холода? Тогда мы возьмем демона измором.

— Увы, ваше величество, — неожиданно твердо ответил Гимелиус Изумруд, — одно дело — противостоять демону, совсем иное — противостоять самой Гунгилле Прекрасной, что посылает в назначенный срок осень и зиму. А вы предлагаете именно это! Ни больше, ни меньше!

После окончания совета молодой маг Велиуин спросил своего наставника:

— Дядюшка, а почему вы так решительно отвергли вопрос короля Сантлака? Ведь можно было бы, пожалуй…

— Нельзя, дружок! Ты слышал, как я сформулировал свой отказ? Пытаться изменить погоду — это значит противодействовать Гунгилле. Мы, маги, ходим по лезвию ножа, племянничек… Чуть оступился — и ты еретик. Пусть судьба несчастного Гериана, о котором столько говорилось сегодня, послужит тебе уроком… Мы ходим по лезвию ножа…

— Но, дядюшка, ведь вышло, что маги не в силах вообще…

— Терпение, дружок! Терпение… Возможно, вскоре — через день-два — мы преподнесем его императорскому величеству новый план. Новый, замечательный, чудесный план… И вся Империя поразится всемогуществу магии… Да… Новый, замечательный, чудесный план…

— Скажи-ка, любезный, не здесь ли обитает Гельда-колдун, придворный маг герцога Гонзорского? — вежливо осведомился Гимелиус Изумруд у Конты, который, сидя перед входом в довольно убогую палатку, весьма усердно драил стальную миску. Ученик мага старался вовсю и только-только начал различать свое отражение в стенках сосуда, как вдруг был отвлечен от этого похвального занятия посетителями. Он поднял голову и увидел стоящих над ним Гимелиуса и Велиуина.

«Ой, опять осрамился, не заметил, — пронеслось в голове, — ведь это недоброжелатели учителя… И так тихо подкрались-то…» Собственно говоря, гости не подкрались, а подошли вполне обычным способом — но Конта, увлеченный своим занятием, просто не услышал. С полминуты он разглядывал Изумрудов, подбирая достойный ответ, но не надумал ничего и просто ответил:

— Да.

— Очень хорошо, — толстый маг прямо-таки лучился доброжелательством. — доложи-ка о нашем прибытии. У нас к мастеру Гельде дело. Очень важное дело.

Конта еще раз внимательно посмотрел на гостей снизу вверх, медленно поднялся и бочком полез в палатку.

— Учитель… — тихо начал было он, но Гельда остановил его:

— Да-да, я иду.

Выбравшись следом за учеником наружу, Гельда хмуро буркнул:

— Чем обязан столь высокой чести?

— Приветствую вас, почтенный мастер Гельда. Однако, по утрам уже довольно прохладно… Осень, как говорится, не за горами. Не найдется ли у вас чего-нибудь согревающего?

Готовность выпить предложенный магом-конкурентом напиток — это, конечно, показной жест, говорящий о доверии и настраивающий на миролюбивый лад. Гельда-колдун оценил — и несколько более мягким тоном велел Конте:

— Ученик, подай… там, в сундучке…

Спустя несколько минут вся компания (за исключением Конты, чей статус был слишком низок для этого), усевшись на чурбачках-обрубках, потягивала вино из костяных стаканчиков, покрытых затейливой резьбой. Гимелиус из поднесенных Контой стаканчиков взял самый дальний от себя и затем несколько раз провел над ним рукой, что, впрочем, не являлось чем-то обидным или вызывающим — все в порядке вещей. Сделав несколько вежливых глотков и пробормотав что-то насчет «приятного винца», толстяк наконец перешел к делу:

— Мастер Гельда, я скажу откровенно — между нами случались некоторые размолвки, трения… Однако теперь я предлагаю оставить разногласия — хотя бы на время, если вы не согласны предать их забвению окончательно. Дело в том, что императорская армия оказалась в крайне неприятном положении. Я слышал беседу его императорского величества с маршалом, сэром Каногором — и тот прямо заявил, что попытка зазимовать в Альде грозит поражением.

— Не понимаю, — заявил Гельда, — наша армия сильна и многочисленна. Меня удивляет, что Альда до сих пор не взята. И чем грозит зима?

— Тем, что армии придется снять осаду и разделиться на отдельные отряды, которые станут на постой в замках и селах. А большую часть придется вывести из страны и распустить. И как только отдельные небольшие части окажутся разделены — они превратятся в легкую добычу для демона, он разобьет наше войско по частям, причем даже не так силой оружия, как страхом, который он внушает воинам. Словом, для того, чтобы одержать победу — нужно предпринять немедленно что-то кардинальное. Вот почему я предлагаю вам сотрудничество.