– В «БМВ» была не вся ваша взрывчатка. Где остальное?

Муса вновь бросил на Марка изумленный взгляд. Немного подумал.

– В грузовике, который мы сожгли.

– Вы сожгли свою бомбу?

– В конце концов нам понадобилось бы гораздо меньше взрывчатки, чем мы сначала планировали. И что нам было с ней делать? Две тонны взрывчатки не влезли в машину!

Муса давал признательные показания, так что Марк решил задать ему ключевой вопрос:

– Кто руководил группой?

– Ахмед.

– Уверен?

Две пары черных глаз, не моргая, смотрели друг на друга.

– Вы хотите задавать мне вопросы или получать ответы?

– Почему он?

Муса пожал плечами.

– Потому что он, вот и все. У него были деньги, пушки, он знал, как сделать бомбу, он был старше нас всех, у него было больше опыта, у него была харизма. Понятно?

Ахмед был НТ.

Марк наконец-то увидел всю картину целиком. Абдельмалек Фиссум – идеолог; Лоран Брак – козел отпущения, которого привлекли, чтобы он нанял не известного ГУВБ посредника, Сида Аззелу; Антони Бриссон – уборщик; и, наконец, сама ячейка в составе Абеля Фремона, Мусы Бакрани, Ахмеда Менуи – лидера, нулевого террориста, с которого все началось, – и еще двух неизвестных, чьих имен никто до сих пор не знал.

– Откуда ты знаешь Ахмеда? – поинтересовался Марк.

– Ниоткуда. Я увидел его в последний момент.

Получается, что людей для ячейки отбирал Фиссум.

– От кого он получал приказы?

– В смысле?

– Ахмед руководил вами, но сам-то он кому подчинялся?

– Никому. Ахмед был особым человеком… Он не стал бы никому подчиняться. Вы его не знаете. У него была тысяча жизней, это было сразу видно. Он все умел делать. Не знаю, откуда он взялся, он ничего такого не рассказывал, но я уверен, что он погиб с улыбкой, да пребудет с ним мир и покой во имя Аллаха.

На этот раз Марк был вынужден с ним согласиться. Именно Ахмед отыскал в «БМВ» автомат и открыл огонь по сотрудникам ГВНЖ, прежде чем его застрелили.

– С ним в машине были еще двое, кто они?

– Почему вы спрашиваете у меня, если и без того уже знаете все имена?

– Помоги мне все подтвердить, чтобы мы положили тела в соответствующие могилы.

Муса покачал головой. Он понял, что ГУВБ еще не всем знает. Это была точка разрыва, Марк не сумел больше ничего из него вытянуть и вышел в коридор, где у полуоткрытой двери его ждала Лудивина.

– Вот кого мы называем «террористами», – устало бросил Марк.

– С ним сложно спорить. Вряд ли у нас получится его переубедить.

– Он верен своим убеждениям, так что у нас ничего не выйдет. Он явно рассказал нам только то, что хотел. Мы ничего больше от него не добьемся. Даже не пытайся обсуждать с ним его веру.

– Возможно, со временем какой-нибудь имам сумеет склонить его к более умеренной версии ислама.

– Его представления о религии идут у него от сердца, он не станет даже слушать ни о каких иных версиях ислама. Мы с ним принадлежим к двум разным цивилизациям, мы садимся за стол переговоров, чтобы понять, что именно нас разделяет, – шестерка или девятка. Порой нам встречаются те, кто способен одуматься, понять, что все дело в точке зрения, но он… он вряд ли на такое способен.

– Он довольно быстро признался, – заметила Лудивина.

– Так часто бывает. Им хочется рассказать о фактах, раз уж о религии с нами не поговоришь. Ты не слишком разочарована?

– Чем?

Марк кивнул на задержанного, сидящего в комнатке:

– Им. Часто они совсем не такие, какими мы их себе представляем. Мы ждем, что они окажутся злыми гениями, с живым умом, с готовыми ответами на любые вопросы, но в большинстве случаев они просто безумцы с промытыми мозгами. Ты же слышала, они отказались от своего масштабного плана, потому что их чуть не сцапали. Елисейские Поля, ни много ни мало! А чего они ждали? Думали, все отойдут в сторонку и позволят им спокойно заложить бомбу? Это же самая охраняемая улица в Париже! Что за дурацкая идея… К счастью для нас, в большинстве случаев все заканчивается именно так. Поэтому-то мы их и ловим.

Теперь они медленно шли по коридору.

– Ты говоришь, что обычно они такие же, как Муса. Означает ли это, что некоторые… куда хитрее?

– К несчастью, да. Есть умные и ловкие фанатики, которые тщательно готовятся, а затем делают свое дело. Это те редкие люди, которые до последнего момента так и не попадаются нам на глаза – а затем оказываются на первых полосах всех мировых газет, рядом со списками своих жертв.

Сделав еще несколько шагов в тишине, он признался:

– Я расстроен тем, что мы не взяли НТ живым.

– Но ведь лидеры очень решительны! Ахмед ничего бы нам не сказал…

– Возможно, но мне все равно хотелось взглянуть ему в глаза. Надо будет изучить его прошлое, понять, откуда он взялся, где и чему его обучали. Нельзя верить всему, что он придумал и рассказывал всем вокруг, в том числе и государству. Возможно, это поможет нам отыскать новые следы, выйти на другие ячейки.

Лудивина накрыла ладонью руку Марка:

– Самое главное – то, что мы сделали сегодня. Мы их поймали. Конечно, будут еще и другие, и весь этот цирк начнется сначала, и, возможно, мы снова сумеем их раскусить и остановить, но пока давай насладимся сегодняшней победой. Война наверняка будет долгой. Нам важно ценить каждый наш шаг вперед.

Марк кивнул. Но его явно ничто не радовало.

– О чем ты думаешь? – спросила его Лудивина.

– Работая во Франции, мы всегда будем выходить только на исполнителей. Кто их финансировал? Кто долго работал в тени, чтобы убедить их в необходимости терактов? Этим занимаются люди вроде Зинеба Разафа, тунисца, которого я тебе недавно показывал в баре той шикарной гостиницы. Они ведут двойную игру с нашими стратегическими и экономическими интересами, и тем самым обеспечивают себе неприкосновенность. Это сильные среди сильных. К ним невозможно подступиться, они так и останутся недосягаемыми, и с этим мы уже ничего не поделаем.

Лудивина не нашлась что ответить. Она просто молча слушала.

Марк прав, мир несправедлив, полон разочарований. Но она знала, что в этом мире есть и скрытые сокровища и что как раз благодаря им жизнь порой играет яркими красками, становится более или менее терпимой.

Лудивина, как никто другой, понимала, что сама выбрала для себя путь в этой жизни.

Она выбрала надежду.

Она цеплялась за нее изо всех сил.

Когда вся Франция узнала о том, каких чудовищных терактов ей чудом удалось избежать, по стране прокатилась волна возмущения. Взорвать Елисейские Поля, выбрав в качестве цели невинных детей, а затем направить переполненные электрички на парижские вокзалы – одних этих слов хватило для того, чтобы в воображении французов, еще хранившем воспоминания о недавних трагедиях, возникли самые жуткие картины. Это было невозможно, немыслимо, недопустимо. Телевизионные выпуски новостей без конца передавали видео с забитой полицейскими Кольцевой, посреди которой дымилась взорванная машина. Для страны, все еще не забывшей о предыдущих терактах, все еще ощущавшей свою уязвимость, новости о провале жуткого плана террористов стали чуть ли не вызовом. В социальных сетях возникло множество групп, твердивших об объединении нации. Очень скоро все пришли к мысли о том, что французам нужно доказать: страна способна объединиться. Пора отправить всему миру, и прежде всего галактике террористов – где бы она ни находилась, серьезное, веское послание. Сказать: «Нет!» Всем вместе. Утописты от ислама берутся за оружие, чтобы нести ненависть; Франция выйдет на улицы и ответит им братской сплоченностью.