– Мне очень надо к нему. Очень, – забормотала убедительно. – Я уже и чемодан собрала, и сорочки положила… Невиданная покладистость для колючки Эйви.

Объяснения вышли так себе, но Рок, кажется, все понял. И аккуратно приобнял меня хоботком, погружая в вязкий туман.

***

Морок перенес нас к странному месту. Вроде и лес, а вроде… и не лес. Гигантские серые валуны, поросшие мхом, были сложены аккуратной кучей. Возвышение могло сойти за обычную гору, но все казалось подозрительно знакомым…

Точно!

– Рок, мне снилось это место, – я окинула изумленным взглядом частокол деревьев.

Ровно тут я брела в темноте, будучи дикой голодной виррой. И вот за этот огромный круглый камень просачивалась, робко переступая когтистыми лапами. Идя на запах, манящий настолько, что доводящий до сумасшествия. Все происходило ночью, во сне, но чутье кричало: это было здесь!

– У-у-у… – туманно заявил Рок, тыкая хоботком в круглый валун из моих фантазий.

Во сне он был отодвинут, и сейчас между камней тоже имелась приличная щель. Пожалуй, я могла тут протиснуться.

– Ты ведь пойдешь со мной? – я с опаской окинула взглядом золотистую полоску чар. Едва заметную, выцветшую, волшебной пыльцой осевшую на старый зеленый мох.

Морок качнул «головой» (или что там у него расплывалось над туловищем). И я без всяких «ууу» догадалась, что ему туда нельзя.

– Ладно, к гхаррам… Жди меня тут, хорошо? – пробормотала настороженно. – А еще лучше найди эту… вашу… «маму». Или ей тоже сюда нельзя?

– У-у… – печальный вздох.

Ясно, нельзя. Кто-то поставил защиту от всего темного, что приходит с изнанки. Значит, идти мне туда одной. Как и во сне.

Едва я заступила за валун, взору открылся удивительный вид. Это был храм! Древний, подземный, с расписанными золотом стенами. Стертыми каменными ступенями уходящий глубоко под землю. Нащупав стену, я начала спуск.

Понятно, откуда здесь защита от темных сущностей. Священная земля предков! Место магической силы и преклонения какому-то забытому божеству. Может, Торуму, а может, и еще кому… Не Варху точно: ему храмы строят не в земле, а на поверхности. И те убегают золотыми шпилями к самому Звездносводу.

Далеко внизу слышались голоса. Я испуганно вжалась в стену: проклятье! Ни Року, ни его темной матушке сюда нельзя, а я не такой уж спец по боевой магии… Прямо скажем, вообще никакой. Ни-ка-ку-щий.

Матерь гхаррова! Внизу бабахнуло, ступенька под ногой опасно задрожала… И мир подо мной заходил ходуном, окончательно рассыпаясь в пыль.

***

Даннтиэль

Статуя возле алтаря взорвалась, обернувшись грудой камней, едва желтая пыль осела на пол. Керроу побледнел: артефакт сработал раньше. Он прав – его чары не выдерживают положенные сроки.

Велик шанс, что их обоих тут вот-вот завалит… Слава гхаррам, хоть Эйвелин здесь нет. А значит, она в более безопасном месте. В случае чего, морок за ней присмотрит – Рэдхэйвен дал строгий наказ.

– Больно? Держи, Данни. В честь былой дружбы, – Найджел сунул ему в свободную руку стакан, до краев наполненный доббом. – У нас есть еще немного времени. Надеюсь.

Данн и не заметил, когда в руках «приятеля» появилась бутылка. Старая, потертая. Похоже, их с Керроу ровесница.

– Ты прости… я не совладал с искушением. Очень трудно смотреть на того, кто способен вознестись до самого Звездносвода. Кто может быть богом. А вместо этого поправляет юбки на взбалмошной девице в короне и брезгует своим происхождением… Трудно, Данн. Особенно с хедиммереей.

Значит, отчаяние… Рэдхэйвен с негромким стоном приподнялся на локте и пригубил. Не самый паршивый добб и не самое паршивое место… Статуи вокруг были особенно хороши. Даже жаль, что Керроу планирует тут все разрушить.

– Я не понимаю, Данн. Правда, не понимаю, – продолжал сокрушаться Найджел, не давая Даннтиэлю спокойно насладиться моментом. – Это как смотреть на баснословно богатого безумца, который не пользуется своими йоргенами. Живет в хижине на болотах и ест сушеный мох. Зачем? Почему? Вокруг столько нуждающихся, но он и им не раздает… Лишь брезгливо морщится, глядя на свои сундуки с деньгами, питая отвращение к собственному богатству!

– А ты решил забрать мое сияние и благородно раздать его всем магически обделенным? – насмешливо хмыкнул Данн, глядя, как Керроу переливает оставшиеся капли из блюдца в стакан и старательно взбалтывает.

– Нет, не всем. Только магически обделенному себе, – он выпил залпом свой «божественный добб», поморщился и глухо кашлянул в кулак. – Я буду куда лучшим богом, чем ты, Данни. Буду радовать мир сиянием, а не прятаться в самых темных комнатах дворца от своей «постыдной» природы.

Постыдной… В чем-то так и было. Даннтиэль не рискнул признаться Эйвелин в своей «чудовищности». Планировал сделать это не раньше, чем она окажется в его постели в одной из своих невозможных сорочек… А лучше – без нее.

Не решил только, предупредить занозу «до» или все-таки объяснить «после». Во втором случае был велик шанс, что колючка испугается и сбежит, не разобравшись в причинах произошедшего… В первом – что испугается и сбежит, вполне себе во всем разобравшись.

С обеих сторон выходило паршиво. Но надеяться, что она ничего необычного не заметит, увлекшись процессом… Нет, это было и вовсе глупо.

Как истинный теоретик, она перепроверит все факты, проанализирует и непременно придет к каким-нибудь жутким выводам. От которых у него у самого волосы встанут дыбом. Повсеместно.

Данн знал, с каким скепсисом на теормаге относятся к религиозным «сказкам». И не спешил с признаниями. В конце концов, это не лучшая его сторона. Не та, с которой стоит знакомить на первом свидании. У Эйвелин даже на обычных хитанцев «аллергия», а уж на божественного происхождения…

Лучше бы она вообще узнала об этом после свадьбы, перебравшись в дом на утесе. Оттуда не так-то просто сбежать, услышав: «Знаешь, я немножко бог… Но ты не бойся – я совсем чуть-чуть. И давай не будем приглашать в гости мою мамашу?».

– Данни, ты заснул? – Керроу вытащил из его обмякшей руки пустой стакан. – А я так надеялся, что ты будешь меня расспрашивать, как я все это провернул.

– Мне неинтересно, – вяло пробормотал, путаясь припухшим языком в