Алексей подошел к Стивену и похлопал его по плечу:

— Если ты скажешь Александре, что чувствуешь, или даже не сделаешь этого и просто предложишь ей вступить в брак, уверен, она не откажет.

Но Стивен не был в этом так уверен — нисколечко. А потом он вдруг понял, что все эти чувства не имеют ровным счетом никакого значения. Самым главным был их ребенок. Они должны вступить в брак ради ребенка.

Стивен задумчиво посмотрел на друга, чувствуя, как гулко колотится сердце.

— Я не собираюсь признаваться, что люблю ее, — нужно учитывать то, что она явно не питает ко мне ответных чувств.

— Почему нет? Что ты теряешь?

— У меня еще осталась кое‑какая гордость, — резко бросил Клервуд. Он знал, что просто не выдержит отказа Александры, не перенесет, если она не скажет слов любви в ответ на его признание.

— И возможно, твоя гордость — единственное, что у тебя останется, если ты не объяснишь ей, что чувствуешь, — заметил Алексей. — Так как же ты поступишь? Позволишь ей убежать с этим Сент‑Джеймсом?

И кузен впился в Стивена цепким взглядом.

Клервуд почувствовал, как его стремительно накрывает волной гнева.

— Ты, черт побери, прекрасно знаешь: я никогда не допущу, чтобы моего ребенка воспитывал кто‑то еще!

— Но не ты ли говорил мне сотни раз, что будешь ужасным отцом — таким же, как старина Том? — Алексей взглянул на него наивно распахнутыми, невинными глазами.

В этот момент Стивен принял окончательное решение: он не поедет домой только ради того, чтобы сказать Александре, что любит ее. Он, Клервуд, не будет умолять эту женщину предпочесть его Сент‑Джеймсу. Герцоги не умоляют.

Герцоги отдают приказы — и ставят ультиматумы.

Призрак Тома теперь так и маячил перед глазами, откровенно насмехаясь над Стивеном.

— Я никогда не говорил, что Том Маубрей был ужасным отцом. Он был суровым педантом — но именно он сделал меня таким, какой я есть.

— Нет, ты такой, какой ты есть, потому что ты — де Уоренн, Стивен. А еще потому, что у тебя была Джулия, которая компенсировала жестокость Тома.

— Мне пора, — резко бросил Стивен, отворачиваясь от друга.

Алексей направился к двери следом за ним.

— Так что ты будешь делать?

Стивен ненадолго остановился в холле.

— Мы поженимся ради ребенка, — сказал он.

Глаза Алексея стали круглыми от изумления.

— Полагаю, ты с радостью сделаешь ей предложение.

— Я не чувствую ни капли радости, Алекси.

Кузен воздел к небу очи и шутливо застонал.

Александра сидела у окна своей спальни на рассвете, Оливия расположилась рядом с ней, Кори спала, свернувшись калачиком на соседнем стуле. Слева от них, на столике для завтрака, стоял поднос с закусками. Вчера вечером девочки услышали, как Александра с Клервудом кричали друг на друга, и тут же примчались в комнату старшей сестры. Они ни на секунду не оставляли бедняжку в течение целой ночи, этой бесконечной, мучительной ночи.

И тоска действительно казалась бесконечной. Глаза Александры покраснели и опухли от слез, ее сердце болело… За всю ночь она так и не сомкнула глаз, да и как это было возможно? Александра была потрясена гневом Стивена, его нелепые обвинения вновь заставляли ее страдать. Ей никак не удавалось отделаться от эффекта дежавю, ощущения того, что ночной кошмар стал реальностью. И что было еще хуже, Стивен уехал из Клервуда в полночь и вернулся домой спустя три часа. Александра даже думать не хотела, куда он ездил, но, так или иначе, существовало лишь одно возможное объяснение поведению мужчины, который покидает дом в середине ночи. Он искал утешения в объятиях другой женщины, Александра была в этом уверена.

Сейчас она сидела, опершись щекой на поднятое колено, и выглядела убитой горем.

Оливия нежно погладила ее напряженное плечо.

— Что ты теперь будешь делать?

Александра подняла голову.

— Приведу себя в порядок, спущусь вниз и продолжу разговор.

Оливия внимательно посмотрела на сестру:

— Это был не разговор.

— Не разговор. — Устало согласившись, Александра подтянула колени к груди и обняла их.

— Как он мог так разозлиться на тебя, когда раньше был таким добрым и щедрым?

— Этого я и боялась. Я не знаю никого, кто обладал бы столь же взрывным характером. Такой тяжелый нрав — большая редкость. Он, очевидно, просто не способен мириться с тем, что считает нечестным. — Александре снова захотелось плакать. — Прошлым вечером я собиралась открыть Стивену правду о ребенке. Ты можешь в это поверить? А еще я обязательно рассказала бы ему и о том, что Оуэн в городе!

Оливия взяла ее за руку:

— Ты была права, а я ошибалась — по крайней мере, в отношении Клервуда.

И тут неожиданно раздался голос Кори:

— Я думаю, он любит Александру.

Старшая сестра вздрогнула от изумления, осознав, что младшая уже проснулась.

— Хотелось бы мне, чтобы ты была права, Кори! Но боюсь, ты ошибаешься.

— Нет, я права: двое мужчин любят тебя, а Клервуд злится из‑за Оуэна.

Александра так не думала. Стивен был в ярости из‑за ребенка, который уже жил в ее утробе. Она опустила босые ноги на деревянный пол, который показался просто ледяным.

— Я должна одеться. Стивен рано встает. — Александра задрожала, ожидая новой неминуемой ссоры, и от страха ей тут же стало плохо.

Но стоило ей подняться, как в дверь комнаты настойчиво постучали. Александра вздрогнула.

— Войдите.

Дверь распахнулась, и на пороге показался Стивен — взъерошенный, помятый, с потемневшими глазами, в которых ясно читалась решимость. От потрясения Александра чуть не задохнулась. Одного взгляда на Клервуда было достаточно, чтобы понять: сегодня он даже не ложился. Она спрашивала себя, не напился ли герцог, но сказать это по его непроницаемому виду наверняка было невозможно.

— Мне нужно поговорить с тобой прямо сейчас, — произнес он.

Встревоженная Александра оглянулась на сестер, но те уже вскочили на ноги. На лицах Оливии и Кори застыли те же беспокойство и удивление, которые чувствовала она сама. Оливия перехватила взгляд старшей сестры, и та поспешила сказать:

— Со мной все будет прекрасно.

Но Александра знала, что эти слова были ложью.

Оливия и Кори пронеслись через всю комнату и бросились наутек от Стивена, который даже не удостоил их взглядом, не говоря уже об обычном приветствии. Когда девочки убежали, Клервуд упер руки в бока, приняв воинственную позу.

Александра крепко обхватила себя руками.