— Посмотри, как ты светишься, Анастейша, — шепчет он, целуя и покусывая мои плечи. Я издаю стон.

Внезапно он отпускает мои руки.

— Теперь сама, — командует Кристиан, делая шаг назад.

Я пытаюсь продолжать, но, увы, это невозможно сравнить с прежними ощущениями. Мне нужен он, только он! Без него я погибаю.

Кристиан через голову снимает рубашку, быстро стягивает джинсы.

— Что, я справляюсь лучше?

Его глаза в зеркале сжигают меня огнем.

— Да, о, да, прошу тебя, — выдыхаю я.

Он снова накрывает мои руки своими и продолжает ласкать мой клитор. Спиной я ощущаю жесткие волосы у него на груди и его возбужденный член. Скорее, ну пожалуйста. Кристиан покусывает мой затылок, я закрываю глаза, испытывая бесчисленное количество ощущений: на шее, в паху, сзади.

Внезапно Кристиан останавливается и резко поворачивает меня к себе лицом. Одной рукой он перехватывает мои запястья и заводит руки за спину. Другой тянет меня за волосы, собранные в хвост, запрокидывая голову назад, а губами страстно, яростно впивается в мои губы.

Его прерывистое дыхание сливается с моим.

— Когда у тебя начались месячные, Анастейша?

Вопрос застает меня врасплох.

— Э… вчера.

— Хорошо.

Кристиан отпускает меня и снова поворачивает спиной к себе.

— Упрись в раковину, — командует он и тянет на себя мои бедра, заставляя меня согнуться, как уже делал в игровой комнате.

Просунув руку у меня между ног, он дергает за синюю нитку… О нет! Кристиан аккуратно извлекает тампон и швыряет в ближайший унитаз. О матерь божья… И вот он уже во мне!.. Кожа к коже… поначалу он двигается медленно, без усилия… прислушиваясь к моим реакциям… о! Я упираюсь в край раковины, тяжело дыша, выгнув спину, ощущая Кристиана внутри. О, сладкая мука… его руки сжимают мои бедра. Движения становятся резкими, темп ускоряется, Кристиан наклоняется и рукой ласкает мой клитор… О боже. Я близка к оргазму.

— Так-так, детка, хорошо, — хрипло бормочет он, бешено вращая бедрами, не щадя меня — и в это мгновение земля уходит из-под ног.

О!.. я громко кричу, отчаянно цепляясь за раковину. Меня сотрясает оргазм, внутри все сжимается и разжимается. Кристиан не отстает. Припав ко мне, на последнем издыхании он выкрикивает мое имя, словно молитву.

— О Ана! — Его хриплое дыхание вторит моему. — О детка, тобой невозможно пресытиться!

Неужели так будет всегда? Так восхитительно, страстно, так сокрушительно, так волшебно. Слова рвутся с губ, но я слишком ошеломлена и могу думать лишь об одном: неужели когда-нибудь я испытаю пресыщение?

Мы опускаемся на пол, и руки Кристиана заключают меня в ласковый плен. Я прячу лицо у него на груди. Смакуя, вдыхаю его неповторимый запах. Не прижимайся. Я повторяю эту фразу, словно мантру. Мне хочется водить пальцами по его груди, рисуя узоры, но я одергиваю себя, зная, что он ненавидит прикосновения. Мы лежим тихо, уйдя в себя. Я растворяюсь в Кристиане, растворяюсь без остатка.

— У меня идет кровь, — шепчу я, вспомнив про месячные.

— Мне все равно, — бормочет он.

— Я вижу, — замечаю я суховато.

— Тебя это беспокоит?

Беспокоит ли это меня? Наверное, должно, но мне нет дела. Я откидываюсь на спину и смотрю снизу вверх в дымчато-серые глаза.

— Ни капельки.

Кристиан усмехается.

— Давай примем ванну.

Он разжимает объятия, намереваясь встать с пола. Внезапно я замечаю маленькие круглые шрамы у него на груди. Это не ветрянка, машинально думаю я. Грейс сказала, он не болел. О черт… шрамы похожи на ожоги. Но от чего? Неожиданная догадка заставляет меня побледнеть от ужаса и отвращения. Сигареты. Но кто это сделал: миссис Робинсон, его настоящая мать, кто? Возможно, есть другое объяснение, а я надумала лишнего — в груди вспыхивает безумная надежда.

— Что случилось? — Кристиан смотрит с тревогой.

— Твои шрамы, это ведь не ветрянка?

В одно мгновение Кристиан замыкается, уходит в себя: спокойствие и безмятежность сменяет настороженность, даже злость. Лицо мрачнеет, губы сжимаются в тонкую непреклонную линию.

— Нет, не ветрянка, — отрывисто бросает он, очевидно, не собираясь углубляться в предмет, затем встает, протягивает руку и поднимает меня с пола.

— И нечего так смотреть на меня, — сварливо добавляет он, убирая руки.

Я вспыхиваю и опускаю глаза, но теперь я уверена, совершенно уверена, что кто-то тушил сигареты о Кристиана. Мне становится дурно.

— Это она? — спрашиваю я, не успев подумать о последствиях.

Кристиан молчит. Я поднимаю глаза, наталкиваясь на сердитый взгляд.

— Она? Миссис Робинсон? Нет! Незачем делать из нее чудовище, Анастейша. Не понимаю, тебе что, нравится обвинять ее во всех грехах?

Кристиан стоит передо мной, ослепительный в своей наготе, на нем моя кровь, и мы наконец-то добрались до разговора. Я тоже обнажена, нам обоим нечем прикрыться, разве что спрятаться под водой. Глубоко вдохнув, я так и делаю, забираюсь в восхитительно теплую жидкость. Уже сидя в глубокой ванне и тая в ароматной пене, я осмеливаюсь поднять глаза на Кристиана.

— Я просто подумала, каким бы ты был, если бы не встретил ее. Если бы она не приобщила тебя к своему… своему образу жизни.

Кристиан вздыхает, забирается в ванну с другой стороны, стараясь не касаться меня под водой. Челюсти сжаты, в глазах — лютый холод. Черт, неужели он так рассвирепел от моих слов?

Его взгляд невозмутим, по лицу невозможно прочесть, о чем он думает. Молчание вновь разделяет нас, но я усвоила мамин совет. Твоя очередь, Грей, на этот раз я не стану допытываться. Мое подсознание нервно грызет ногти — неизвестно, чем все закончится. Мы с Кристианом пожираем друг друга глазами, но я не намерена уступать. Проходит вечность… наконец он качает головой и усмехается:

— Если бы не миссис Робинсон, возможно, я пошел бы по стопам матери.

Я потрясенно моргаю. Стал бы наркоманом? Занялся проституцией? Совмещал бы оба занятия?

— Меня устраивали ее любовные причуды.

Что, черт подери, он имеет в виду?

— Что значит устраивали?

— Она не позволила мне свернуть на кривую дорожку. — Кристиан твердо смотрит на меня. — Трудно расти в идеальной семье, если ты не идеален.

О нет. У меня пересыхает во рту. Он не отрывает от меня глаз, на лице загадочное выражение, однако он явно не намерен делиться со мной своими секретами. Мои надежды обмануты, меня бьет дрожь. Кристиана переполняет ненависть к самому себе. Выходит, когда-то миссис Робинсон любила его. Вот черт… неужели любит до сих пор? Я судорожно вздыхаю, словно в живот заехали ногой.