Тогда Алексей Семенович Шеин приказал канонирам открыть огонь…

Потребовалось всего четыре пушечных залпа, чтобы стрельцы в беспорядке побежали. Следом пустилась дворянская конница. Беглецов ловили и сгоняли в лагерь.

Боярин Шеин сам проводил розыск зачинщиков. По словам современника, он «разбирал и смотрел у них, кто воры, и кто добрые люди и которые в Москве бунт заводили; и после того были розыски великие и пытки им, стрельцам, жестокие и по тем розыскам многие казнены и повешены по дороге; остальных разослали в тюрьмы и монастыри под стражу».

Казалось, боярин сделал все возможное: разгромил мятежников и наказал зачинщиков, недаром уцелевшие стрельцы шептались «по шинкам», что боярина Шеина надо поднять «на копья»…

Но срочно возвратившийся из-за границы царь проявил недовольство. Современник писал, что Шеин «находится в величайшем страхе, так как состоит у его царского величества в подозрении, потому что он слишком быстро подверг смертной казни мятежных стрельцов и тем устранил возможность дальнейшего допроса».

Карьера боярина Шеина была подорвана, хотя формально он и оставался главой Разрядного, Пушкарского, Иноземного и Рейтарского приказов. В «боярском списке» его фамилия числилась среди бояр, которым «велено жить в деревне до указу». В марте 1699 г. он, правда, был вызван для похода в Воронеж. Однако, когда в Турцию отправился посол думный дьяк Е.И. Украинцев, воевода оказался не у дел. Командовал экспедицией генерал-адмирал Головин, его заместителем стал адмирал Крюйс, нанятый в Голландии. Шеин просто сопровождал царя в свите других знатных бояр. Положение для известного полководца унизительное…

Миссия Е.И. Украинцева, отправившегося в Константинополь на 46-пушечном корабле «Крепость», как известно, окончилась успешно. 3 июля 1700 г. был заключен мирный договор с Турцией, закрепивший Азов за Россией. Создались внешнеполитические условия для войны со Швецией за выход к Балтийскому морю.

Но Алексей Семенович Шеин до Северной войны не дожил. 12 февраля 1700 г. он неожиданно умер и был похоронен в Троице-Сергиевой лавре. На надгробии полководца не нашлось места для записи его последнего, высшего воинского звания – генералиссимуса…

Борис Петрович Шереметев, последний крупный русский полководец XVII столетия, дожил до Северной войны и даже принимал в ней активное участие, с его именем связаны первые победы русского оружия над шведским. Однако военными делами во второй половине 90-х гг. он почти не занимался. Роль его во Втором Азовском походе 1696 г. оказалась более чем скромной. Шереметев командовал Белгородским «разрядом» и должен был действовать в низовьях Днепра, удерживая занятые русскими гарнизонами городки и отвлекая от Азова крымские и турецкие силы. Лучшие его полки были отозваны под Азов. Правда, 25 апреля 1696 г. Шереметев получил царский указ о походе: «По совету с гетманом (Мазепой. – В.К.) идти плавным путем» по Днепру с 2500 «ратными людьми» под турецкий город Очаков. Однако силы для такого похода были явно недостаточными, и опытный воевода это отлично понимал. Действовал он осторожно и неторопливо. Только 6 июля белгородские полки соединились с казаками на реке Коломаке, прошли вместе до реки Берестовой и там остановились окончательно. В середине августа Шереметев получил приказ возвращаться и распустить «ратных людей» по домам.

В 1697 г. Б.П. Шереметев вернулся к дипломатической деятельности. Петр I снабдил боярина рекомендательными письмами и отправил в Европу «ради видения мореходных противу неприятелей Креста Святого военных поведений, которыя обретаются во Италии, даже и до Рима и до Малтийского Острова, где пребывают славные в воинстве кавалеры». Показательно, что на длительную заграничную поездку Шереметев не просил денег из казны и потратил из собственных средств 25 550 руб. – сумму по тем временам огромную. Сделал он это для «чести и славы имени царского величества и в память своей Шереметевых фамилии».

Это военно-дипломатическое поручение боярин выполнил успешно. Он вернулся в Москву 10 февраля 1699 г., а на следующий день на банкете у Лефорта представился царю в немецком платье, с Мальтийским крестом на груди, и был обласкан Петром.

Впрочем, милость царя оказалась мимолетной: Шереметеву по-прежнему не доверяли полностью. В дневнике иноземца Корба 13 марта 1699 г. записан следующий многозначительный эпизод: «На вопрос царя, кому за его отсутствием поручить управление Москвою, один из бояр дал совет, что эту обязанность можно возложить на Бориса Петровича Шереметева. Так как царь знал, что этот советчик противится его начинаниям, то дал ему пощечину и спросил гневным голосом: „Неужели и ты ищешь его дружбы?“» По «боярскому списку» Шереметеву ведено быть «у города Архангельского» – подальше от Москвы. Впрочем, весной 1700 г., когда царь готовился к плаванию в Азов, «боярин и военный кавалер мальтийской свидетельствованный Борис Петрович Шереметев» был вызван вместе с другими знатными боярами в Воронеж, но какой-либо военной должности он не получил.

Приближалась война со Швецией, и о воеводе Б.П. Шереметеве вспомнили. Он был назначен командовать «нестройной поместной конницей», а нанятые за границей генералы и любимцы царя возглавили дивизии регулярной армии, двинувшейся в августе 1700 г. к шведской крепости Нарве.

И воевода Шереметев начал воевать – так, как умел и как привык, и как умели и привыкли воевать его лихие, но «нестройные» дворянские и казачьи полки. В августе 1700 г. конница Бориса Петровича Шереметева стремительно ворвалась в занятую шведами Ливонию. В записках И. Желябужского указывалось, что «боярин… Борис Петрович Шереметев, с конницею, с царедворцы, и с смолняны, и с черкасы ходил от Ругодива под Колывань (Ревель. – В.К.) и с шведы был у него бой, и шведов многих побил и в полон побрал». Главные силы русской армии (34 тыс. человек) в середине сентября 1700 г. осадили Нарву.

Шведский король Карл XII в начале октября высадился с гвардией и 3 полками в Пернове (Пярну) и двинулся на выручку осажденной крепости; в его распоряжении находилось 23 тыс. отборного войска. Немногочисленная конница Шереметева (5–6 тыс. человек) отступила к Нарве.

18 ноября шведская армия была уже в 10 верстах от Нарвы. Петр I уехал в Новгород, передав командование иностранцу фельдмаршалу герцогу де Кроа.

На военном совете Шереметев предлагал оставить под Нарвой небольшой осадный отряд, а главные силы вывести из лагеря и дать сражение шведам в «поле», на удобных позициях. Предложение русского полководца было единственно разумным в той обстановке. Боевые порядки русской армии оказались растянутыми, артиллерийские батареи находились на внутренней линии, обращенной к крепости, полки сидели в своих траншеях, и маневрирование силами во время сражения было почти невозможно. Инициатива заранее отдавалась шведам: они могли наносить концентрированные удары по любым участкам растянутых русских позиций.

Предложение опытного русского полководца не приняли. Герцог де Кроа сомневался, сумеют ли офицеры удержать в повиновении русских «варваров», если их