всех мины такие кислые?

— Ну как же, — Гофман и Якушева сделали реверанс, приветствуя тренерский штаб. После чего Виолетта сняла кофту и бросила её на борт. — Они просто уже не представляют себе жизнь без меня, Ирина Владимировна.

— Господи, Гофман. Не неси чепухи, — Ирина Владимировна щёлкнула девушку по носу, протягивая ей свои чехлы, чтобы та аккуратно положила их на борт. — Ты главная заноза в моей пятой точке всей Академии. Я так радуюсь, что ты уходишь. Одной головной болью меньше.

— Спасибо вам, Ирина Владимировна. Вы ранили мои чуткие чувства.

— Мне жалко, что с Алинкой так всё сложилось… Как колено, милая?

Якушева лишь горько улыбнулась и тихо прошептала:

— Максимум сможет восстановиться до шестидесяти процентов. Это как говорят врачи, если повезёт.

— И куда теперь? — поинтересовался Русаков.

— Ну меня же Наталья Геннадиевна приглашала к ней в судейскую бригаду. Вот время пришло, не зря же я судейский статус подтверждала.

— А ты? — Виктор Станиславович перевёл взгляд на Виолетту.

— Скорее всего в шоу уйду. Буду по стране колесить. Мне уже поступило пару предложений, пора дать на них ответ. Ну понятное дело, я, как и Турманова, докатаюсь этот сезон, а потом на покой.

— Как Турманова?! — в один голос переспросили мы с Татьяной.

— Упс, — Виолетта виновато развела руки в сторону, показывая, что сдаётся. — Кажется я раскрыла ещё одну тайну, которую раскрывать было не нужно.

— Она тоже уходит? — Лия поправила волосы, собранные в высокий хвост. — Оставите Синицыну одну?

— Уходит. Только не говорите ей, что я её сдала. Хотя бы в ближайшую неделю. Она собирается сказать об этом после Нового года. А вот про Кристину… Я пока не знаю. Она давно планирует уйти из профессионального спорта, это уже не новость для прессы и зрителей. Она оправдывает это тем, что ей наскучило выручать наши задницы. И думаю, что наш уход, подтолкнёт её к нужной остановке этого пути. Всё-таки наше время приходит, — она подмигнула мне. — Надо давать дорогу молодым.

— Гофман, — прошептала ей Якушева. — Турманова и Синицына тебя прибьют! Прекрати развязывать язык, а то ещё что-нибудь важное сболтнёшь.

— Ох, это она умеет, — подметила Славянская. — Я уже давно хочу ей его подкоротить.

— Да ладно вам, мы же семья! — возразила Виолетта. — Я думала мы всегда совместно обсуждаем сплетни и перемываем друг другу косточки.

— Я сейчас твои то как перемою, доиграешься у меня, — рявкнула Славянская. — Я вас не для этого цирка позвала! Нам нужна ваша помощь в постановке.

— Я бы и сам справился, — пробубнил Валимов.

— А я хочу, чтобы было так. И точка.

— Не зли нашу старушку, Илья Игоревич, — сказал тому Русаков. — А то она нам головы отгрызёт.

— Я вообще-то всё слышу, мальчики. А ну живо за работу! Что вы тут встали как столбы?! Я вас двигать не буду, даже не надейтесь.

— Вы больше ничего мне скажете, Ирина Владимировна? — поинтересовалась Виолетта, когда нам дали двадцатиминутный перерыв и все покинули площадку, чтобы там могли обновить ледовое покрытие.

— А должна?

— Ну хотелось бы услышать от вас слова напутствия, так сказать.

Старший тренер опёрлась о борт, скрещивая руки на груди, и посмотрела на свою воспитанницу:

— Удивительно. Знаешь, я только сейчас это поняла.

— Поняли что?

— То, что ты сейчас единственная спортсменка из того потока, который с самого начала катался со мной. С самой подготовительной группы и до самого конца. Ты одна осталась со мной, Ветта. Алина же пришла к нам гораздо позже, чем ты.

— Вот видите какая я преданная, Ирина Владимировна. Прям как собака.

— Прям как собака, — повторила та. — Ты уверена в своём решении?

— Вы всегда говорили, что время для окончания карьеры мы выбираем сами. И то, что каждый из нас знает, когда этот момент наступает. Уйти красиво — это ещё одно профессиональное качество, которое дано далеко не всем. А когда мы спрашивали у вас, как понять, что это за время, когда нужно всё оставить — вы отвечали, что этот момент мы не спутаем ни с чем. Однажды проснувшись утром, с ваших слов, мы должны понять насколько велик этот мир, а главное — насколько мал наш собственный…

— И когда вы увидите разницу, значит, что ваше время пришло, — закончила за воспитанницу старший тренер. — И как? Поняла?

— Да. И мне стало страшно. Я столько лет жила в своей реальности, в которой отсутствовали проблемы обычного человека, что сейчас мне кажется, что я познаю себя заново. Оказывается, всё когда-то заканчивает, и не важно насколько это что-то для нас важно, в конечном итоге — мы поставим заветную точку и пойдём дальше.

— Это правильно, милая. Поверь — дальше намного интереснее.

— Но тогда почему вы всё ещё здесь? Вы ведь могли пойти другим путём.

— Как бы глупо это не прозвучало, но я так и не смогла увидеть мир за пределами катка. И пусть я учила вас таким правильным истинам, но сама им никогда не следовала.

— Я вам не верю, Ирина Владимировна.

— Ответь мне, солнце. Ты знаешь, чем будешь заниматься после фигурного катания? У тебя есть какие-то интересы и желания?

— Я хотела бы уйти в журналистику или в спортивное комментирование, а может быть создать свой бренд спортивной одежды.

— А вот у меня таких желаний не было. Я хотела только кататься, а когда меня выкинули, как ненужную собачонку, заменив перспективными новичками, я не знала, что делать. Оказывает мир за пределами катка существует, а меня он никогда не привлекал, и жизни я там не видела. Не смогла справиться с эмоциями, не стала лучшей и не выиграла золото. Не все спортсмены — хорошие тренера, и не все тренера — хорошие спортсмены, как я вам и говорила. Я не смогла добиться высот как спортсменка, поэтому я достигаю их сейчас как тренер. Мне не дали шанс быть лучшей тогда, зато сейчас я вырвала его уз рук тех, кто когда-то поставил на мне крест. Теперь посмотри — где они, а где я? Меня просто не интересовала реальность, мне было комфортно в этом ледяном королевстве. Вот поэтому я осталась тут. Я рада, что ты другая, поскольку такая жизнь — это игра на выживание, где по всем правилам — побеждает сильнейший.

— Видимо именно так выглядят профессионалы, которых вы из нас растили.

— Я рада, что ты не держишь зла за все те слова, что я бросала в порывах гнева.

— Если бы не ваши фразы, я бы никогда не стояла на пьедестале.

— И то верно.

— Подойдите сюда! — крикнула Ирина