Этот более реалистичный подход к себе может проявиться и в сновидениях. Так, в одном из своих сновидений пациент увидел себя, отраженного в символической форме: ему приснились сделанные из хорошего материала летние домики, немного заброшенные, потому что в них долгое время не жили. Другое сновидение указывает на попытку отделаться от ответственности за себя, которую в конце концов пациент честно признал: ему снилось, что он подросток и забавы ради запер в чемодан другого мальчика. Он не желал ему зла и не хотел навредить. Он просто забыл о нем, и мальчик умер. Спящий слабо пытается увильнуть, но тогда к нему обращается некое официальное лицо, исполняющее свои обязанности, и указывает ему, очень человечно, на простые факты и их последствия.

Такие конструктивные периоды сменяются регрессами, существенной частью которых является возобновление приступов ненависти и презрения к себе. Эти саморазрушительные влечения могут сами по себе переживаться или могут быть экстернализованы через мстительность, чувство обиды, садистические или мазохистские фантазии. Бывает, что пациент слабо осознает свою ненависть к себе, но остро чувствует тревогу, которой он реагирует на саморазрушительные импульсы. Наконец, даже тревога может и не проявляться прямо, достаточно снова обостриться обычным защитам от нее – например, пьянство, половая активность, компульсивная потребность в обществе, самомнение или мстительность.

Все эти расстройства следуют за реальными переменами к лучшему, но чтобы получить в этом уверенность, мы должны принять во внимание прочность улучшений и факторы, вызывающие регресс.

Не исключено, что пациент переоценит достигнутый прогресс. Он забывает, так сказать, что Рим не один день строился. Он уходит в «запой здоровья», как я в шутку это называю. Теперь он способен на многое, о чем раньше и не помышлял, и должен быть (и есть, в своем воображении) полностью приспособленным к жизни, абсолютно здоровым человеком. В то время как, с одной стороны, он горячо стремится быть самим собой, с другой стороны, для него это улучшение как последний шанс для воплощения в жизнь своего идеального Я, в сияющем ореоле совершенного здоровья. И зов этой цели все еще имеет достаточно сил, чтобы затормозить прогресс, но временно. На волне возбуждения он возносится над все еще существующими проблемами и наполняется, как никогда больше, уверенностью, что теперь все трудности остались позади. Но даже если его общее самопонимание теперь на порядок выше, чем раньше, такое состояние долго не продержится. И хотя он по-настоящему лучше действует во многих ситуациях, ему не уйти от признания, что масса старых проблем упорно не исчезает. Тем болезненнее столкновение с реальностью – именно потому, что он чувствует, будто находится на гребне успеха.

Другие пациенты, кажется, более осторожны в оценке своих успехов. Они предпочтут приуменьшить размер улучшений, часто исподволь. Тем не менее подобный регресс может произойти, когда они сталкиваются с внутренней проблемой или внешней ситуацией, которой не владеют. Здесь мы наблюдаем тот же самый процесс, что и в первой группе, но без прославляющей работы воображения. Обе группы еще не готовы принять себя с проблемами и ограничениями (или без выдающихся достоинств). Эта неготовность может быть экстернализована (я бы принял себя, но люди меня отвергнут, если я не буду идеален. Я им нравлюсь, только когда неистощимо щедр, продуктивен и т. д.).

До сих пор мы видели, что резкое ухудшение вызывают трудности, с которыми пациент все еще не в состоянии справиться. Но сейчас мы рассмотрим случай, когда регресс вызван не трудностями, которые пациент еще не перерос, а, напротив, определенным шагом вперед, в конструктивном направлении. Это не обязательно проявляется в действии. Пациент может просто посочувствовать себе и почувствовать себя впервые ни превосходным, ни презренным, а борющимся и часто устающим от борьбы человеком, кем он и является на самом деле. Его словно озаряет, что это отвращение к себе – искусственный плод гордости или что совершенно не обязательно быть исключительным героем либо неповторимым гением, чтобы уважать себя. Подобные мысли могут изменить и его сновидения. Одному пациенту приснился чистокровный скакун, который захромал и выглядел неухоженным. Но он подумал: «Все равно я его и таким люблю». Однако после таких переживаний пациент может стать подавленным, потерять работоспособность, почувствовать общее разочарование. А все дело в том, что его гордость возмутилась и взяла верх. Его терзает острый приступ презрения к себе, и для него просто позор «так занизить свои цели» и «поддаться саможалости».

Часто регресс происходит после того, как пациент вследствие обдуманного решения сделал что-то конструктивное для себя. Для одного пациента, например, стала шагом вперед приобретенная им способность отказывать тратить время на других, не чувствуя раздражения или вины, потому что он отдавал предпочтение своей работе. Другая пациентка смогла прекратить отношения с любовником, поскольку ясно поняла, что начинались они на ее и его невротических потребностях, а теперь утратили для нее значение и бесперспективны. Она не отступала от своего решения и не причиняла лишней боли партнеру. В обоих случаях пациенты сперва радовались своей способности справиться с ситуацией, но скоро запаниковали, испугались своей независимости, испугались, что стали «неприятными» и «агрессивными», называли себя «эгоистичной тварью» и (какое-то время) всей душой хотели вернуться в безопасное убежище сверхскромного пренебрежения собой.

В последнем примере нужен более подробный разбор, поскольку пациент сделал дальнейшие позитивные шаги, в отличие от предыдущих. Мой пациент вел с братом, значительно старше него, бизнес, который они унаследовали от отца и успешно развивали. Старший брат был способным, считал себя постоянно правым, подавлял других и имел многие типичные высокомерно-мстительные склонности. Младший, запуганный братом, всегда находился в его тени, слепо им восхищался и, сам того не понимая, чтобы угодить ему, не искал свой путь. Во время психоанализа всплыла и оборотная сторона конфликта. Он занял по отношению к брату критичную, открыто соревновательную позицию, не скрывал своего воинственного настроения. Брат реагировал на это – его реакция усиливала реакцию младшего, и скоро они сквозь зубы разговаривали друг с другом. Атмосфера на работе накалилась; сотрудники и служащие разделились на два лагеря. Сперва мой пациент был даже рад, что он, наконец, может «постоять за себя» перед братом, но постепенно понял, что, помимо прочего, изо всех сил мстительно стремится сбросить брата с его трона. Несколько месяцев продуктивной психоаналитической работы с собственными конфликтами дали ему сил взглянуть на ситуацию шире и понять, что на карту поставлено больше, чем личные амбиции и недовольство. Он оценил не только свой вклад в общую эскалацию конфликта, но и подготовился к значительно большему – принять на себя ответственность за