Согласно областным законам Швеции, записанным преимущественно в XIII в., совершеннолетним мужчиной и членом тинга, наделенным правообязанностями свободного бонда, как и в Гуталаге, юноша становился в 15 лет[728]. Но взрослым воином, имеющим право на «народное оружие» и «способным носить» его, он считался с 18 лет[729]; на Готланде же платить все налоги и нести дозорную службу полагалось мужчине с 20 лет. Эти предписания, основанные на обычном праве, т. е., вероятнее всего, традиционные, подтверждают то впечатление, которое возникает при чтении саг: «окончательно» взрослым, со всеми вытекающими из этого статуса правообязанностями, скандинав становился в 20 лет.

Взросление дочерей в сагах почти не прослеживается. Редким примером этого является рассказ об Ингебьёрг дочери Стурлы, которая в 13 лет была «уже видная и рослая», а приглашенная на свадьбу Гицура как гостья, она явилась нарядно одетая и на ее «серебряном пояске висел кошель с драгоценностями» (гл. 172). Хотя, согласно церковным установлениям брак для девочек был возможен уже с 12 лет, а для юношей — с 14 лет, в сагах брачующиеся такого возраста не фигурируют. Есть несколько замечаний о том, что свадьба была отложена, поскольку невеста еще «почти ребенок». В одной саге говорится о девушке из бедной семьи, которую в 15 лет отдали замуж за богатого немолодого человека[730]. В «Саге о Ньяле» (гл. XXXIV) рассказывается о сватовстве молодого человека Траина к Торгерд дочери Глума, которой было 14 лет. «Они сговорились, и когда Торгерд вышла замуж за Траина и переехала в его хутор у Каменистой Речки, она принялась за хозяйство… и стала домовитой хозяйкой». Таким образом, девочка к 14–15 годам уже владела хозяйственными навыками, необходимыми для ведения дома. Однако следует заметить, что упоминания о возрасте девушек, которых сватают или которые выходят замуж, в сагах очень редки. Те два-три замечания о юных невестах, которые здесь приведены, вряд ли можно считать доказательствами общего правила в отношении брачного возраста женщин, скорее они выглядят исключениями. По Гуталагу совершеннолетие для женщины наступает в 18 лет (гл. 20:14).

Отношения между братьями и сестрами складывались по-разному. В большинстве случаев дети из одной семьи стояли друг за друга стеной. Благородный Гисли (герой одноименной саги) взял на себя убийство человека, чтобы отвести подозрение от истинного убийцы — своего брата Торкеля, который, однако, оказался на редкость неблагородным и неблагодарным и в трудную для Гисли минуту уклонился от помощи ему. Интересен другой случай, касающийся взаимных отношений детей в семье. Некую девушку выдали замуж вопреки воле брата, с которым она была очень дружна, и, похоже, ее собственной воле. И вот, выходя замуж, девушка «передала право» брату на все свое наследственное «добро», а это была порядочная сумма денег («сотен 20 монет»), а также «два самых главных сокровища — ожерелье и конь Черногривый»[731]. Тем самым любящая сестра обделила своих возможных детей. Судя по «Старшей Эдде» («Краткая песнь о Сигурде», ст. 25), братья считались защитниками сестры, а для нее гибель брата становилась «наибольшим горем». В сагах неоднократно описываются ситуации, когда братья занимаются общим делом, бок о бок сражаются, мстят друг за друга, заботятся о судьбе сестры, а сестра мстит убийце брата, даже если это ее муж или родня по мужу. Стурла сын Снорри сына Стурлы горевал о своем погибшем брате Сигвате, «хотя им с братом порой не хватало удачи жить в согласии» («Сага об исландцах», виса № 75). В той же саге (гл. 90) герой при прощании с гостившим у него братом дарит тому «золоченое копье», заметив при этом, что «им [братьям] не подобает расставаться без подарков, учитывая то, сколь редко они встречаются».

Но подчас бывало, что братья оказывались столь несходными по характеру и поведению, что их дружба становилась невозможной[732] и даже возникала вражда. Один из персонажей поэмы «Беовульф» убил, правда случайно, родного брата, но, несмотря на такое преступление, к удивлению и осуждению поэмы, был в почете при дворе. Между тем подобное деяние заслуживало самого страшного наказания. В перебранке на пиру убийце адресованы такие слова: «…известно, что ты убийца своих сородичей, братьев кровных, — проклятье ада, как ни лукавь, тебя не минет!» (ст. 500, 580–590 и др.). В «Пророчестве Вёльвы» распад родственных связей, когда «братья начнут биться друг с другом», — самое страшное, что ждет людей.

После смерти родителей старший брат (или братья) становился опекуном сестры, нес за нее ответственность. Надписи на рунических камнях нередко сделаны сестрой по погибшему брату. Но баллады сохранили мотив иных отношений как между братом и сестрой, так и между двумя сестрами-сиротами (когда одна из них губит другую[733]. Вражда происходила как из-за наследства, так и по причине ревности.

Дети наследовали имущество родителей. Чаще всего жить на хуторе отца оставался младший сын, так как к моменту введения членов семьи в наследство старшие дети уже могли выделиться, получив свою долю[734]. Если хозяин гарда был женат не один раз и имел детей от каждой жены, дети наследовали добро только своей матери, наследство же отца делилось между всеми детьми, если не было его особого завещания. В среде элиты подчас наследовалась и должность, например, место годи (главы капища и соответствующего судебного округа), в том случае, если сын достиг «положенных лет»[735]. Какой именно возраст имеется в виду, сага не разъясняет. Обычно, как говорилось выше, скандинав считался правоспособным с 18 лет, хотя в сагах имеются примеры, когда выделялись, получая свою долю наследства, и более молодые люди, а также когда виру за убийство получали 16-летние наследники. Полное право отделиться от отца, забрав при этом свою долю имущества, получал сын после женитьбы[736], но на практике выделялись из отцовского дома и до брака.

Оставшись сиротами и желая разделиться, два сына поступили следующим образом: один взял «дом и отцову землю», другой — движимость («Сага о Гисли», гл. X). Одновременно они «поделили» воспитанников-родичей, девочку и мальчика, живших в доме их отца. В каких-то случаях братья после смерти отца жили и вели дела совместно.