Стоит сказать, что это было сложным этапом. Из-за гористой местности разместить все катапульты в одном месте не получилось, а потому всё воинство было разбито на семь отрядов — именно столько осталось осадных машин, а после велел им не спускать с них глаз. Чья машина будет уничтожена, тот отряд будет наказан. Это намного усложнило всю задачу. Наладить сообщение между разрозненными группами людей было очень сложной затеей, что, несомненно, растянуло всю подготовку на неимоверные числа. Адин весь кипел внутри из-за этого, но внешне оставался спокоен. Асон так вовсе пал духом и не собирался вообще никак помогать в этом. Виран, по сути, всё делал один, время от времени обращаясь к Дракалесу за советом.

И вот, наступила ночь, по прошествии которой, со слов управителя, осада и будет начата. О своей готовности сообщили почти что все позиции. Осталось получить донесение только лишь с одной. И он ожидал гонца именно этой ночью. Дракалес, как всегда, отстранился и, глядя в сторону города, смотрел на звёзды. И, конечно же, с ним рядом была его незаменимая спутница. Она стала интересоваться: «Как думаешь, мы всё-таки начнём эту глупую осаду? Или всё опять завершится полнейшим провалом?» — «Это уже произошло. Враг использовал против нас незримых соглядатаев, тех самых, которых Адин заслал в эту страну, чтобы узнать о местных жителях всё, что только можно. Они повредили конструкцию осадных машин. И первый же выстрел окажется последним» — «Что? И ты ничего не говорил об этом?» — «Говорил. Но вирана меня не услышал» — «И как нам быть? Всё, война окончена? Возвращаемся домой?» — «Нет. Завтра мы двинемся в нападение. Я ворвусь в город в полном своём могуществе, сокрушу врата своей божественной силой и открою таким образом проход для всех нас» Девушка приумолкла, пытаясь представить, какого это будет, а после отвечала: «Вечно с этими людьми всё не так, да? Ты хотел, как лучше, ты хотел, чтобы они научились сами вести праведные войны. Однако то самое нечестие, которое зиждется в них, не позволяет им вместить в себя больше. Оно мешает им понять суть. Они лишь копошатся на поверхности» — «Точно. И всё же здесь отчасти и моя вина» — «И какая же?» — «Я в самом начале решил, что они будут сражаться сами, в то время как они к этому не были готовы. Можно сказать, я отвернулся от них, бросил на произвол предназначения. И вот теперь Адин пытается делать так, как я ему заповедал. Он пытается вести праведные войны, однако его сущность мешает ему. Она ещё не до конца подготовлена. И я этого не увидел. Нужно было дождаться третьей войны. А я поспешил. Я подумал, будто бы он сумеет осилить это. Будто бы с этим испытанием он сумеет справиться. Но, как видно, не получилось» — «А я вот вижу иное. Тут не нужно уметь видеть сердце, чтобы понять одну простую истину: всё его нутро кипит и бушует. Он готов сдаться. Он готов проклясть эту войну всеми мыслимыми и немыслимыми богами. Однако он продолжает. Он берёт всё своё внутреннее состояние и каждый раз побеждает его, всегда, постоянно. А ещё его лицо… Каждый, кто смотрит в него, видит лишь уверенность. Стало быть, ты не ошибся, сказав, чтобы Адин воевал сам. Эти испытания сделали его сильнее» — «Что ж, с такой стороны я не рассматривал это всё. Значит, мы можем продолжать» — «Верно. Знаешь, вот я выговорилась, и мне как-то полегче стало. Сразимся?» Что может быть лучше битвы с самым сильным существом этого мира? Конечно же, они сразились. И сражались до самого утра, пока не вскрылось, что осады не будет.

Виран совсем разочаровался в этой битве. Под вечер собрались все воители, и управитель скомандовал отступление. Однако и его тоже не было. Нет, Дракалес не встал перед всеми и не принялся говорить каких-то внушительных речей. Он просто призвал в это мир частицу своего. Он поднял сначала правую руку так, чтобы кулак был на уровне его лица, после чего всколыхнулась земля и рядом с ним справа поднялся Алас. То же самое он проделал и с левой рукой, чтобы явить перед всеми Ятаг. Однако за этим не последовало никакой вспышки, потому что он не призывал никого из Атрака, но это не означает, что из Атрака в этот мир ничего не пришло — сам Атрак, а, точнее, только лишь незначительная частица мира войны просочилась сюда, в этот мир. Поднялся лёгкий ветерок, который проникал в ноздри воинства Адина, генерала и самого вирана. Он наполнял их тела сущностью войны. Тут же все проблемы, тревоги и волнения улетучились. Дурманящая разум волна растеклась по всему телу. Мышцы росли, кости становились крепче, плоть сделалась непробиваемой скорлупой. Но на самом деле никаких изменений не происходило. Просто они так думали. Так действует дух войны. Он побуждает сражаться, сражаться и только сражаться. Если им сейчас не дать цель, они начнут биться друг с другом. И могучий голос истинного Полководца прозвучал, оглашая вечернее зарево и разгоняя облака, который собрались над полем битвы: «За мной!» И мощный хор из десятков тысяч боевых кличей подхватил этот приказ, и они все двинулись следом за своим багровым предводителем.

Город уже был готов. Лучники уже посылали свои стрелы, однако что могут эти тоненькие палочки сделать непобедимому воинству Атрака. Да, сейчас каждый мнил себя ратардом или ваурдом, который готов метать и разрушать. Шаг — и до города уже рукой подать. Ещё шаг — и они уже почти возле главных врат. Ещё шаг — и могучий кулак Дракалеса устремляется прямиком в толстенные деревянные створы, которые тут же улетают вглубь осаждаемого города и ломаются о какое-то здание, что вырастает на пути их полёта. Не перестающие орать во всё горло южане врываются сюда, как к себе домой. Глаза сами отыскивают цель для нападения, руки сами наносят удар и добивают, в то время как взгляд уже отыскал следующую цель. Дракалес, сделав всё, что нужно, усмиряет этот самый дух. Постепенно, медленно и незаметно с каждым размеренным вздохом исполина частица Атрака покидает Андор. Это происходит очень и очень медленно, чтобы никто не заметил этого. Ведь тарелон ничего не сделал. Он не придал им силы, не сделал их непобедимыми, не удлинил и не заточил клинки их оружий.