– Раз не знаешь, в чем дело, иди скорее к бабушке, – проговорила Тань-чунь. – Услышишь что-нибудь, сообщи нам через Шэ-юэ!

Затем Тань-чунь, Ли Вэнь, Ли Ци и Сю-янь удалились.

Когда Бао-юй предстал перед матушкой Цзя, она играла в домино с госпожой Ван. Бао-юй понял, что ничего особенного не произошло, и почти успокоился.

Заметив Бао-юя, матушка Цзя спросила:

– Ты не помнишь, как ты чувствовал себя во время болезни в позапрошлом году, когда тебя исцелили монах и даос?

– В тот момент, когда началась болезнь, я почувствовал, словно меня кто-то ударил палкой по затылку, – немного подумав, ответил Бао-юй. – От боли у меня потемнело в глазах, и мне показалось, будто у всех, кто находился в комнате, лица черные, зубы оскалены, что все это злые демоны, которые избивают меня. Когда же я лег, я почувствовал, словно голову мне сдавило железными обручами, и от боли я перестал понимать, что творится кругом. Потом я пришел в себя, и мне почудилось, что в комнату полилось какое-то золотистое сияние, и когда оно достигло моей постели, демоны убежали. Головная боль прекратилась, на душе стало легко и свободно.

– А ведь и там было нечто подобное, – сказала матушка Цзя госпоже Ван.

В этот момент вошла Фын-цзе. Она приветствовала матушку Цзя и госпожу Ван, затем спросила:

– О чем вы хотели спросить меня, бабушка?

– Ты помнишь, как в позапрошлом году подвергалась наваждению? – обратилась к ней матушка Цзя.

– Не очень хорошо, – ответила Фын-цзе. – Помню только, что я перестала владеть собой, меня словно кто-то подталкивал и требовал, чтобы я убивала людей. Я хватала все, что мне попадалось под руки, и пыталась убить всех, кого видела перед собой. Я выбилась из сил, но остановиться никак не могла.

– А что ты чувствовала, когда начала поправляться? – снова спросила матушка Цзя.

– Когда начала поправляться, мне почудилось, что откуда-то из пространства чей-то голос обращается ко мне, – ответила Фын-цзе, – но что именно мне было сказано, я не запомнила.

– Судя по всему, это наделала она, – сказала матушка Цзя. – С ними произошло то же, что с женой хозяина ломбарда. Какая негодяйка та женщина! А наш Бао-юй считал ее своей приемной матерью! Слава богу, что монах и даос спасли мальчику жизнь. А мы так и не наградили их.

– Что это вы, бабушка, вспомнили о нашей болезни? – поинтересовалась Фын-цзе.

– Спроси мою невестку, – ответила матушка Цзя, – мне лень рассказывать.

– Только что приходил мой муж и рассказывал, что приемная мать Бао-юя оказалась негодяйкой и колдуньей, – рассказала госпожа Ван. – Сейчас ее разоблачили и забрали в «приказ парчовых одежд»[28], а оттуда передали в ведомство наказаний, где присудили к смертной казни. Несколько дней назад один человек донес на нее. Человека этого звали как-то вроде Пань Сань-бао. Он продал свой дом владельцу ломбарда. Тот и так заплатил за дом в несколько раз больше, чем он стоил, а Пань Сань-бао требовал еще денег. Хозяин ломбарда отказался дать их. Тогда Пань Сань-бао подкупил эту негодяйку. Надо сказать, что она часто бывала в ломбарде, и все женщины из семьи хозяина ломбарда были с ней в хороших отношениях. Она сотворила заклинание, напустила бесов на жену хозяина, и та перевернула вверх ногами весь дом. После этого старуха явилась к хозяину ломбарда и сказала, что может излечить его жену. Она сожгла немного бумажных денег, фигурки лошадей, и больная действительно поправилась. За это негодяйка взяла с родственников той женщины несколько лян серебра. Но она не подумала, что Будда всевидящ и все ее деяния раскроются. В тот день она очень торопилась и обронила платок, связанный узелком, а слуги хозяина ломбарда подобрали его. В этом узелке оказалось множество человеческих фигурок, вырезанных из бумаги, и четыре каких-то необычайно пахучих пилюли. Пока слуги с удивлением рассматривали находку, старуха пришла искать свой узелок. Ее задержали. При обыске у нее обнаружили коробочку, в которой оказались две фигурки голых демонов, вырезанные из слоновой кости, и семь покрытых киноварью иголок для вышиванья. Старуху отправили в «приказ парчовых одежд», где на допросе выяснилось, что к ее услугам прибегали многие женщины и барышни из знатных семей. Было вынесено решение конфисковать все имущество этой старухи. У нее было найдено несколько деревянных идолов, изображавших злых демонов, и несколько коробочек с благовониями, понюхав которые человек начинал тосковать. Кроме того, в потайной комнате за каном был найден фонарь с изображением семи звезд. Под фонарем стояло несколько человеческих фигурок, сделанных из травы. У одних были стянуты обручами головы, у других в груди торчали гвозди, у третьих на шее висели замки. В шкафу тоже было обнаружено множество бумажных фигурок, а под ними несколько счетов, в которых подробно было указано, какой семье старуха оказывала услуги и какую плату за это получала. Трудно даже сосчитать, сколько денег передавали ей люди на масло и благовония.

– Конечно, это она навлекла на нас болезнь! – воскликнула Фын-цзе. – После выздоровления я несколько раз видела, как эта колдунья приходила к наложнице Чжао за деньгами. Но стоило ей повстречаться со мной, как она сразу бледнела и глаза ее начинали бегать, будто она что-то украла. Сколько я ни думала, никак не могла догадаться, в чем дело. Сейчас, после вашего рассказа, я поняла, почему она себя так вела. Ведь я ведаю в доме хозяйственными делами, а это не может не вызвать кое у кого зависть и недовольство, и я не удивляюсь, что меня хотели извести. Но за что хотели погубить Бао-юя? И как только можно было дойти до такой жестокости!

– Как знать! – заметила матушка Цзя. – Может быть, все это устроено потому, что я люблю Бао-юя, а не Цзя Хуаня.

– Ту негодяйку уже осудили, – заметила госпожа Ван, – поэтому вызвать ее сюда невозможно. А раз доказательств нет, наложница Чжао не признается. Дело это очень серьезное, и если подымется скандал, нам же будет неудобно перед людьми. Когда-нибудь наложница Чжао пострадает за то, что натворила, и тогда сама все расскажет.

– Ты права, – согласилась матушка Цзя. – В таком деле без доказательств никаких решений выносить нельзя. Но милосердный Будда все видит, разве не он помог Фын-цзе и Бао-юю и даровал им счастье?! Ладно, дело прошлое, пусть Фын-цзе о нем не упоминает. Поужинайте сегодня у меня, а потом вместе идите домой!

Матушка Цзя приказала Юань-ян и Ху-по распорядиться, чтобы накрывали на стол.

– Зачем вы, бабушка, о нас беспокоитесь? – улыбнулась Фын-цзе.

Госпожа Ван тоже улыбнулась. Тут все заметили, что у дверей наготове стоят