– Жэнь-гуа устлоит! Нет беспокойся, хейа? Жэнь-гуа устлоит для длуг челез несколько день всего. Очень господа мать мандалин Цзинсо. Плохо, плохо, плохо.

– Сильно плохо, – кивнул Струан. – Трудно устроить, может, много лак нужно. Поэтому нет добавить сто лак. Добавить двести лак!

– Жэнь-гуа устлоит для длуг, – успокаивая его, повторил китаец. – Нет добавить сто, нет добавить двести! Устлоить сильно быстло мозна. – Он довольно улыбнулся тому идеальному решению, которое нашел и уже начал осуществлять. – Оч-чень простой. Писать длугой имя на список Цзинсо. Одноглазый колова чилло и два колова чилло маленький.

– Что?! – взорвался Струан.

– Почему плохо, хейа? – Что, во имя Неба, здесь не так, удивленно спрашивал себя Жэнь-гуа. Он подготовил простую замену: никчемная варварская женщина и две никчемные девочки, принадлежащие человеку, который поклялся уничтожить Струана, в обмен на безопасность его собственной семьи. Что здесь может быть не так? Кто в состоянии понять разум варвара?

Во имя Господа, думал Струан, как ты сможешь когда-либо научиться понимать этих языческих дьяволов?

– Нет нравится список, – сказал он вслух. – Нет мой чилло, нет Одноглазый Дьявол чилло, нет никакой чилло. Очень сильно плохо.

Разумеется, похищение – ужасная вещь, ужасная, мысленно согласился Жэнь-гуа, который и сам жил в постоянном страхе, что его детей или детей его детей похитят, чтобы запросить за них выкуп. Но чьи-то имена все равно должны быть внесены в список. Вот только чьи же?

– Жэнь-гуа нет писать колова чилло на список, ладна. Я устлоить. Ладна, хейа?

– Двести лак мой налог, добавить, ладно.

Жэнь-гуа сделал глоток чая из чашки:

– Завтла кохонг Лонстаф говолить, мозна?

– Цзинсо можно.

– Цзинсо добавить кохонг, хейа?

– Завтра Цзинсо можно. Следующий день кохонг можно. Говорить, сколько таэлей. Пока говорить, мы чай покупать-продавать можно.

– Говолить конец, толговать мозна.

– Говорить торговать сразу можно.

Жэнь-гуа спорил, умолял, рвал на себе волосы и в конце концов уступил. Он уже получил согласие Цзинсо немедленно открыть торговлю и передал ему половину установленной мзды. Они договорились, что вторая половина будет выплачена через шесть месяцев. И Жэнь-гуа уже подсказал наместнику сохраняющее лицо извинение, которым Цзинсо воспользуется, чтобы защитить себя от гнева императора за неповиновение приказам Сына Неба: переговоры следовало затягивать до тех пор, пока последний корабль не будет загружен чаем и пока не будет выплачен последний таэль серебра, после чего Цзинсо сразу же нападет на поселение, сожжет и разграбит его, пошлет брандеры против торговых кораблей варваров и очистит от них Жемчужную реку. Торговля убаюкает европейских дикарей, и они поверят, что им ничто не грозит; к тому же торговля даст китайцам время стянуть к Кантону подкрепления, в которых они так очевидно нуждались. Таким образом, варвары окажутся беззащитными, и Цзинсо одержит великую победу.

Жэнь-гуа мысленно поцокал языком, восхищаясь изяществом своего плана. Он-то знал, что варвары будут далеко не беззащитны. И что налет на поселение приведет их в ярость. И тогда они немедленно двинутся на север и через Бэйхэ подойдут к Пекину. А в тот момент, когда их флот появится в устье Бэйхэ, император запросит мира, и старый договор опять вступит в силу. Совершенный договор. Это произойдет, потому что «совершенный» договор нужен тайпану, а Грозный Пенис – всего лишь пес тайпана.

И таким образом мне удастся избавить наш любимый Кантон от выкупа сейчас и не придется платить вторую половину мзды через полгода, потому что Цзинсо и его семья, разумеется, уже подведены за руку к самому краю могилы, где им и место, – да будет этот мерзкий ростовщик из провинции Фуцзянь немощным на те несколько месяцев, что еще остались ему на этой земле! «Выкуп», который придется изыскать, чтобы умилостивить сейчас императора, а позже – варваров, сложится из прибыли от продажи чая, шелка и опиума в этом году. И немало еще останется. Поистине, жизнь полна радостей и захватывающей остроты!

– Нет волноваться чилло, хейа? Жэнь-гуа устлоить.

Струан поднялся на ноги:

– Добавить двести лак, мой налог. – Потом прибавил с любезной улыбкой: – Жэнь-гуа говорить Цзинсо: «Трогать один волос корова чилло мой, тайпан приводить огнедышащий морской дракон. Съест Кантон, беспокойся нет!»

Жэнь-гуа улыбнулся, но по спине у него побежали мурашки от этой угрозы. Он сыпал проклятиями всю дорогу домой. Теперь мне придется нанять еще больше шпионов и охранников и потратить еще больше денег, чтобы оберегать детей Струана. Не только от явных похитителей – да поглотит земля этих скотоложцев! – но и от любого бродяги, который в глупости своей решит, что может легко заработать. О горе, горе!

Поэтому, очутившись в безопасности своего дома, он наградил пинками свою любимую наложницу и раздавил тисками большие пальцы двум девушкам-рабыням, после чего почувствовал себя гораздо лучше. Некоторое время спустя он потихоньку выскользнул из дому и отправился в место тайных собраний, где сменил свой халат на багряное церемониальное облачение. Он был тай шань чу – верховным руководителем общества Хунмэнь в Южном Китае. Вместе с нижестоящими руководителями он выслушал первое донесение от недавно образованной гонконгской ложи. И утвердил Гордона Чэня ее главой.

Итак, к восторженной радости и облегчению китайских купцов и европейских коммерсантов, торговля возобновилась. Все солдаты, кроме отряда в пятьдесят человек, были отосланы назад на Гонконг. Туда же вернулся и флот. Только корабль флота ее величества «Немезида» продолжал патрулировать реку, изучая подходы к Кантону и нанося на карту все протоки и рукава, которые ему попадались.

А в поселении и на морских путях от Вампоа все бурлило от яростного соперничества, не прекращавшегося ни днем ни ночью. Торговые корабли следовало подготовить для такого нежного товара, как чай: заново покрасить трюмы, вычистить льяла и привести их в порядок. Нужно было запастись провизией на весь долгий путь домой. Разобраться с распределением грузового пространства.

Торговцы, не имевшие собственных кораблей, а таких набиралось немало, осаждали судовладельцев и дрались за лучшие грузовые места на самых быстрых и надежных судах. Цены за фрахт устанавливались сумасшедшие, но принимались сразу и без возражений.

Благородный Дом и «Брок и сыновья» всегда приобретали много чая, шелка и пряностей для себя. Однако, будучи людьми практичными, и Струаны, и Броки перевозили также и чужой груз, выступая не только перевозчиками, но и маклерами, банкирами, агентами на комиссии как по пути в Англию, так и обратно. На обратном пути они даже старались взять чей-то попутный груз: большей частью это были хлопчатобумажные ткани, пряжа, спиртные напитки, а в общем, все, что производила промышленность Англии, плюс любой товар, который, по мнению его владельца, мог найти сбыт на Востоке. Иногда другие английские фирмы передавали им свои корабли с грузом на консигнацию, и они принимали на себя обязательство распродать его в Азии, каким бы он ни был, и, опять же за комиссионные, подыскивали на эти корабли груз для отправки в Англию. Сами Струаны и Броки везли на Восток только опиум, пушки, порох, ядра и картечь.