Прежний мир тактично подвинулся еще на несколько часов, и даже намеком на свое существование не стал тревожить этих двоих, точно зная, что это их последняя ночь.

– Надо кофе взять, сахар. У нас нет ничего, – вспомнила Она. Ночами они чаще поднимались перед рассветом, растягивая последние часы удовольствия. Горячий кофе, волнующие поцелуи, страстные объятия и веселый смех встречали новый день.

– Логично. И пепси-колу.

– Вон супермаркет, – показала Она.

* * *

Семеныч рассеянно листал глянцевые журналы на витрине, стоя в длинной очереди у кассы. Она задумчиво смотрела на него и улыбалась про себя: такое ощущение, что заходящее солнце оказывало свое влияние и на Семеныча. Как только сутки переходили в свое темное время, у Семеныча сразу же невольно закрывались глаза, и стоило ему присесть или прилечь, то незамедлительно к нему подбирался сон. И сейчас Семеныч, стоя у кассы, очередь возле которой двигалась медленно, делал усилия над собой: рассматривал журнал, менял ногу, на которую опирался, сонными глазами окидывал пространство…

– Шахидка! – толкнула Она Семеныча под локоть. Сказала так, что вся очередь, как по команде, стала озираться по сторонам.

– Что? – Семеныч подобрал выпавший из рук журнал.

– В другой очереди к кассе. У нее под одеждой как будто пояс. Посмотри, Семеныч! – Она теребила его за рукав пиджака.

Семеныч обернулся и увидел молодую женщину в черном длинном одеянии.

«Я этому нисколько не удивлен! – сразу же подумалось Семенычу. – Странно, что мы вообще долетели до Москвы».

– Иди вперед, подождешь меня у выхода, – сказал он. – Иди. В машину иди.

– Зачем?

– Мало ли что, – уклончиво проговорил Семеныч.

– Если будет взрыв, то кого мне тогда ждать у выхода? – с искренним удивлением уставилась Она на него. И решительно продолжила: – Я лучше останусь. Мы взорвемся вместе или выйдем, но тоже вместе.

Многоголосый людской гул незаметно стих. Отчетливо стали слышны мерные звуковые сигналы кассового аппарата, лязг колесиков металлических тележек и шуршание пакетов. Женщину в черном одеянии заметили все, и каждый, очевидно, решал про себя, может ли быть эта женщина опасна настолько, насколько она таковой кажется.

– Семеныч! – громко сказала Она.

– Что? – Семеныч от неожиданности вздрогнул одновременно со стоявшими в очереди покупателями.

– Давай уйдем? Мне это не нравится!

Семеныч прекрасно заметил, что Она говорит это нарочно громко и с интересом наблюдает за последующей реакцией людей.

«Как дитя малое, честное слово. Что за привычка все время разыгрывать спектакли? – Семеныч видел, как Она нарочито нервно потирает ручку тележки, прерывисто и шумно вздыхает, вертит головой, вытягивая шею, в сторону предполагаемой опасности. – Ей интересно, как поведу себя я? Или скучно стало стоять в длинной очереди? Ей, ведь, совсем не страшно, даже если эта женщина и в самом деле окажется террористкой-самоубийцей. Но после автобуса… Так все и может быть. Но в чем я теперь уверен, так это в том, что с нами ничего не произойдет. Особенно с нею. Это словно ее игры. Непонятные, нереальные, действительные, страшные, сказочные, живые, беззаботные. И меня, наверное, за игрушку держит. Наиграется и без сожаления выбросит. А про Ребенка я выясню. Может, и не уничтожил его Доместик. Вдруг Ребенок спокойно себе живет в соседнем подъезде и вовсе никуда не уезжал».

Семеныч вздохнул.

– Я не буду стоять, – обернулся к ним впереди стоящий мужчина, и, оставив тележку, стал пробираться к выходу. Поскольку проход между кассами был узок, его поспешные и суетливые действия по протискиванию через людей и переполненные тележки, не остались незамеченными. Вслед за ним очередь покинули еще несколько человек. Они торопились к выходу, не оборачиваясь.

– Семеныч, пойдем тоже! – воскликнула Она, сподвигнув на побег еще некоторых слабонервных из очереди.

– Да ну, – повел плечом Семеныч. – Наша очередь. Бегать еще…

Кассирша поглядывала на женщину в странном одеянии и перещелкивала штрихкода на товарах. Продукты оказались по ту сторону прилавка, Семеныч достал бумажник, приготовившись расплатиться.

Она, складывая продукты в пакет, краем глаза наблюдала за женщиной в черном. Та стояла через две кассы и тоже собиралась расплачиваться. Несколько десятков пар глаз напряженно замерли, когда руки женщины потянулись к полам одежды.

* * *

Хлопок оглушительной силы сотряс напряженно притаившееся пространство около касс. Шумовой эффект заставил всех на мгновение потерять ориентацию.

– Помогите! – тут же раздалось в центре торгового зала. Семеныч быстро взял Ее за руку и, подхватив пакет, направился к выходу.

Она, не успев ничего понять, сбивалась с шага и озиралась назад, ища и не находя взглядом женщину в черном одеянии. В следующее мгновение, чуть не сбив Ее с ног, мимо пронесся тенью мальчишка лет девяти.

Загалдели люди. Закричала кассирша, зовя охранника. Во всей образовавшейся сутолоке, Она успела уловить несколько отдельных фраз:

– Хлопушка выстрелила!

– Он поджег петарду!

– Женщина не заплатила!

– У меня пропали деньги из кассы!!!

Семеныч тащил Ее за руку вперед. Кинув на заднее сидение пакет, он рванул с плохоосвещаемой парковки. Внезапно свернул с дороги за здание торгового центра и через небольшое расстояние по узкой дороге также резко затормозил.

– Садитесь! – крикнул он в открытое окно. Свет фар вырвал из темноты силуэты женщины в длинном одеянии и мальчика, удаляющихся по тропинке в сторону заброшенной стройки.

– Садитесь, мы вас подвезем, – нагибаясь через Нее, снова крикнул им Семеныч и открыл заднюю дверь. Те остановились на секунду, а затем бросились к машине.

Она онемела от изумления.

– Хорошенький у вас бизнес, – поприветствовал их Семеныч.

– Жизнь такая, – скромно ответила женщина и приятно улыбнулась. – Приходится.

Она, оторопев, глядела на женщину и ребенка, приоткрыв рот. Семеныч легонько коснулся Ее подбородка и засмеялся.

– Прямо, прямо, – сказала женщина, оборачиваясь назад. – Я покажу, где свернуть. Здесь фонарей нет. По этой дороге надо выезжать на трассу. Скорее.

– Вы думаете, за нами погонятся? – ухмыльнулся Семеныч. – То есть за вами?

– Мало ли. Свидетели найдутся, и мы вас подведем.

Женщина отстегнула запах черного одеяния, и стала вытаскивать продукты из-за широкого пояса, привязанного к животу. Затем вытащила из рукава несколько беспорядочно скомканных пачек денег, и, сложив и выровняв купюры, убрала их за пояс. Мальчишка достал из-за пазухи и свою добычу.

– Поймают когда-нибудь, – с тревогой сказал Семеныч.