В гостинице мы уселись за стол и показали мистеру Кадаму фотографии Ноева ковчега, Мирового Древа, сильванов и четырех домов. Эти кадры заставили нас с Кишаном вспомнить новые подробности путешествия, поэтому мистер Кадам снова вытащил свой блокнот и скрупулезно внес дополнения в записи.

Кишан показал мне какой-то кадр в фотоаппарате.

– Слушай, а это что такое?

Я покрутила его так и эдак и расхохоталась.

– Да это же глаз Хугина! Видишь! Вон там, сзади, гнездо!

Кишан забрал у меня камеру и прокрутил еще несколько снимков.

– А почему вы не брали с собой фотоаппарат в Кишкиндху?

Я пожала плечами, но у мистера Кадама на все был готов ответ.

– Я не хотел обременять Келси лишней тяжестью. Как ты помнишь, Золотого плода у нас тогда не было, поэтому ей пришлось нести с собой еду и воду на много дней, ведь мы не знали, как долго продлится их путешествие.

Кишан хмыкнул и сказал:

– А вот этот кадр я непременно распечатаю и сохраню на память, апсарас ра джкумари.

Он снова протянул мне фотоаппарат. На снимке я была запечатлена в струящемся сильванском платье с феями в волосах вместо заколок. Я была похожа на сказочную ясноглазую принцессу со светящейся фарфоровой кожей. Волосы мягкими волнами сбегали по моей спине, а из локонов кое-где выглядывали любопытные феи, старавшиеся получше рассмотреть мое лицо. Мистер Кадам взглянул мне через плечо.

– Этот наряд вам очень к лицу, мисс Келси.

Кишан громко расхохотался.

– Да вы бы видели ее вживую! Очень к лицу – это мягко сказано!

Мистер Кадам улыбнулся и вышел, чтобы принести из машины свою сумку.

Кишан закрыл за ним дверь, вернулся к столу и привалился к нему боком. Потом согнул ногу в колене, обхватил ее руками и с самым серьезным видом уставился на меня.

– Я не погрешу против истины, если скажу, что никогда не видел женщины прекраснее.

Я нервно переплела пальцы.

– Ах, Кишан, кардинальная смена образа всегда производит такое впечатление на окружающих! Эти прелестные феи пользовались бы бешеной популярностью в наших салонах красоты.

Кишан взял меня за локоть, повернул к себе.

– Но не смена образа сделала тебя красавицей, Келси. Ты и так красивая. Этот новый образ лишь подчеркнул то, что было всегда. – Он приподнял мою голову за подбородок и заглянул в глаза. – Ты просто прелесть, Келси.

Он положил свои теплые ладони на мои голые руки и легонько потер их. Потом привлек меня ближе к себе, и я увидела, как его взгляд спустился к моим губам. Кишан наклонил голову, поднес свои губы к моим. Но я уперлась ладонями ему в грудь и предупредила:

– Ки-шан.

– Мне нравится слышать, как ты произносишь мое имя.

– Пожалуйста, отпусти меня.

Он поднял голову, вздохнул и тихо сказал:

– Рен… ему очень, очень повезло.

Он неохотно отпустил меня и отошел к окну.

Чтобы сгладить неловкость, я занялась распаковыванием своей сумки, вытаскивая оттуда туалетные принадлежности и пижаму. С минуту Кишан молча наблюдал за мной, потом потер щеку и сказал:

– Похоже, мне тоже пора бы сменить образ. Горячий душ зовет меня.

Все еще нервничая, я ответила:

– Угу. Меня тоже. Горячий душ – это просто божественно.

Он приподнял бровь.

– Хочешь пойти первая?

– Да нет, иди, я после тебя.

Его глаза лукаво заискрились, и он сказал, понизив голос:

– Было бы поистине божественно, если бы ты ответила, что предпочитаешь сэкономить воду…

Я возмущенно разинула рот.

– Ки-шан!

Он нагло подмигнул мне.

– Да ладно, не принимай всерьез. Но ведь попытка не пытка, согласись?

К счастью, возвращение мистера Кадама, избавило меня от необходимости отвечать.

На второй день мы с мистером Кадамом обменялись впечатлениями от видения о Локеше. Оказалось, он тоже обратил внимание на украшенного татуировкой слугу, более того, он не сомневался, что столь характерная внешность позволит выяснить, откуда родом этот человек. Кроме этого, мистер Кадам собирался втайне обследовать офис Локеша в Мумбаи.

Воздух был настолько влажен, что, наверное, можно было бы наполнить бутылку с водой, просто вывесив ее за окно машины. Мы мчались мимо храмов с золотыми куполами и людей, трудившихся на полях, проезжали по мостам над полноводными реками и по затопленным дорогам, но я оставалась глуха ко всем этим чудесам. Я думала только о Рене. Единственное, что отвлекало меня от страха за него, были мысли о Кишане.

Во время странствий по Шангри-Ла между нами возникли какие-то новые отношения, но я пока не знала, что мне с этим делать. Недели, проведенные рядом с Кишаном, ничего не изменили для меня. Зато он от ни к чему не обязывающего флирта перешел к более серьезным шагам. Оставалось надеяться, что со временем он утратит ко мне интерес.

Честно говоря, вначале я думала, что чем лучше он меня узнает, тем быстрее остынет. Но по-видимому, все оказалось ровно наоборот. Мне нравился Кишан, но совсем не так, как я ему. За время нашего путешествия я научилась доверять ему и рассчитывать на его поддержку. Он стал мне хорошим другом, но мое сердце принадлежало не ему, а его брату. Возможно, узнай я Кишана первым, все могло бы быть иначе. Но все случилось так, как случилось.

Всю дорогу эти мысли неотступно крутились у меня в голове. Значит, вся наша неземная любовь с Реном – просто-напросто случайность? Все произошло только потому, что я встретила его первым и у нас появилась возможность узнать друг друга и влюбиться? А что было бы, если бы ко мне в Америку приехал не Рен, а Кишан? Неужели тогда мой выбор был бы другим?

Печальная правда заключалась в том, что я не знала ответа на этот вопрос. Кишан был очень привлекательным молодым человеком, как внешне, так и внутренне. В нем было нечто такое, что пробуждало желание обнять его покрепче и никуда не отпускать от себя. Он был одинок. Как и Рен, он отчаянно хотел обрести свой дом. Как и Рен, он нуждался в женщине, которая обнимет его и даст покой измученному, уставшему от скитаний тигру. Я с легкостью могла представить себя в роли его спасительницы. Мне было совсем нетрудно вообразить, что я могу полюбить его и быть с ним счастлива.

Но как же Рен? Ведь он тоже обладал всеми теми качествами, которые мне так нравились в Кишане! У него было все, чего я только могла пожелать, да еще в роскошной упаковке. Не говоря уже о том, что белый тигр нуждался в любви и утешении ничуть не меньше черного. У нас с Реном было гораздо больше общего, мы были как будто созданы друг для друга. Мне нравились ласковые имена, которые он давал мне. И то, как он пел мне и играл на мандолине. А еще мне нравилось, с каким увлечением он читал Шекспира и как смотрел со мной кино, горячо болея за хороших парней. И я уважала его за то, что он никогда не мошенничал, даже в соперничестве за любимую девушку. Если бы я не встретила Рена, если бы на его месте в цирковой клетке оказался Кишан, то я, без сомнения, смогла бы найти счастье с ним. Но поскольку Рен любил меня и хотел быть со мной, никакая сила не могла заставить меня обратить взор на Кишана. Рен был моей Вселенной, даже сейчас, когда его не было рядом.