Джейми Уолш без всякого сопротивления покинул этот мир. Как человек, выполняющий любые команды хозяина, достаточно лишь постучать по плечу.

Возможно, Джейми не ожидал нападения. Возможно, не сознавал, каким злодеем он был. Не знал даже, что был колдуном. Такую вероятность нельзя отбрасывать.

На мой взгляд, колдуны и ведьмы – современные, настоящие – это переносчики безумия, заражающие окружающих смертельными психическими заболеваниями, но сами не имеющие симптомов. По заключению психиатра, они абсолютно здоровы, но тем не менее несут в голове вирус безумия.

Если хорошенько подумать, с этим не поспоришь. Наукой доказано, что существуют переносчики физиологических заболеваний, например туберкулеза или брюшного тифа. Сами они устойчивы к этим болезням, но заражают тех, с кем контактируют. Вспомните хоть Тифозную Мэри, повариху, заразившую сотни людей.

Джейми Бингема Уолша по аналогии можно было назвать Шизиком Джимми. Все, кто близко с ним общался, теряли рассудок и начинали жить в воображаемом мире. Я уже несколько лет звал его про себя Шизиком Джимми, пока не набрался смелости и не избавился от него. Иммунный переносчик безумия – столь же реальная угроза, как иммунный переносчик туберкулеза.

Большинство людей опознают такого переносчика, только если он известен на весь мир или хотя бы на всю страну. Никто не станет отрицать, что одним из них был Гитлер. Он заражал безумием своих последователей, пока не стал слишком могущественным, чтобы попасть в психушку. Ленин – не столь очевидный и поэтому еще более убедительный пример. В отличие от Гитлера, он казался совершенно нормальным человеком, чье безумие сполна проявилось лишь в его последователях. Во время нашей Гражданской войны наверняка существовал подобный же переносчик, учитывая, какое сумасшествие тогда творилось в верхах, – но довольно, вы и так понимаете, о чем я.

В отношении исторических деятелей легко прийти к согласию, однако многие отрицают, что Шизики Джимми, Маньячки Мэри и Параноики Питы есть во всех слоях общества. Но подумайте о своих родных, друзьях и знакомых. Нет ли среди них человека, который притягивает неприятности, хоть и не ищет их? Парня или девушки, чьи близкие друзья, будто проклятые, сходят с ума, кончают жизнь самоубийством, не стремятся обращаться к психиатрам и надолго – а то и навсегда – отправляются отдыхать в дурдом? Чаще всего этот человек – душа компании, он обаятелен и дружелюбен (как Джейми Уолш), но окружающим несет только вред.

Сперва вам кажется, что ему просто не повезло с друзьями. Вам его жалко, но потом вы задумываетесь: откуда такой талант – выбирать психически неуравновешенных друзей? Наконец, если обстоятельства вынуждают вас, как меня, копнуть глубже, вы начинаете подозревать, что тут кроется нечто большее.

Мы с Элис познакомились с Джейми Уолшем, когда отец нанял его декорировать наш новый семейный дом в Малибу и заодно, как они договорились два дня спустя, написать портрет матери с ее афганскими борзыми. Тогда Джейми было около сорока; он был энергичным, свободным от предрассудков, беспардонным и очаровательным. Наш строгий быт он перевернул вверх тормашками. Он умел продавать свою работу, и все окружающие получали от него бесплатные лекции о современной культуре – Модильяни, шведском модерне и тому подобном.

За те деньги, что мы ему платили, нам, безусловно, полагалась лекция, и не одна, но мы об этом не особенно задумывались. Он приносил маски чертей, сари, старинные кованые изделия, цветастые ночные горшки и начинал свои представления. На три месяца он стал членом нашей семьи. Вроде бесшабашного молодого дядюшки, которого ты никогда прежде не видел, потому что тот постоянно скитается по экзотическим странам, а в придачу оказывается еще и гением.

За две недели Джейми написал два портрета, мой и Элис, и даже отлил из алюминия – уж не знаю зачем – голову отца. Я готов был побиться об заклад, что такого не произойдет, но в конце концов даже отец заразился искусством и почти на месяц отодвинул на второй план все дела на своем старом авиационном заводе – не сомневаюсь, впервые в жизни.

В нашем увлечении искусством и Джейми было нечто нездоровое и противоестественное. Подобно волшебнику или гипнотизеру, он колдовал, создавая удивительные, сказочные вещи.

Я перестал притворяться, что меня интересует отцовский бизнес, оставил мечты заняться психиатрией и твердо решил стать художником-маринистом. У меня с детства был талант к живописи, но я делал вид, что это лишь мимолетное увлечение. Так было проще, особенно в общении с отцом.

С виду Элис проявляла к искусству куда меньше интереса, чем остальные, ведь художественных талантов у нее не было, но на самом деле это затронуло ее сильнее всех. Она влюбилась в Джейми, а он, в своей особой манере, потворствовал этому.

Это сложно было заметить. Уверен, кроме меня, никто не понимал, что происходило, а я тогда не считал необходимым заострять на этом внимание. Напротив, мне казалось естественным свести мою красавицу-сестру с Джейми. С тех пор я неоднократно замечал, как мужчины, зачастую бессознательно, предлагают друзьям своих жен, сестер и дочерей. Такие мужчины встречаются не реже женщин, готовых убить своего мужа за один только взгляд на другую женщину. И та и другая манера поведения, должно быть, первобытны по своей природе.

Возможно, мать догадывалась об увлечении Элис, но я уверен, что догадки так и остались догадками. Она сама была так очарована Джейми, что не могла подумать о нем дурного. Видите ли, к тому времени нам стало известно о его неудачном браке – как бы он этого ни скрывал, правда все равно всплыла, – о том, что его жена Джейн, алкоголичка, проводила почти все время в клиниках и Джейми приходилось работать как одержимому, чтобы оплачивать лечение. Даже мне тогда не приходило в голову, что Джейн была лишь одной из его жертв, а причиной ее алкоголизма было его двусмысленное к ней отношение: Джейми одновременно хотел и не хотел быть с ней, заботился о ней и пытался избавиться от нее, заточив в психушку. Она заразилась от него безумием, и алкоголь способствовал развитию болезни.

Тогда я ничего этого не знал, и все мы, живя в ярком, сказочном мире Джейми, испытывали к нему искреннее сочувствие. Элис буквально жила ради того дня, когда Джейми увезет ее с собой – не важно, в качестве жены или тайной любовницы. Мне тоже было не важно, стану ли я знаменитым маринистом или простым ассистентом Джейми. Мы с Элис ожидали какого-то прорыва.

Но его не случилось. Джейми закончил работу, для которой его нанял отец, и умчался в Мексику. Мать снова увлеклась игрой в бридж. Я выкинул краски и кисти в океан, который так мечтал запечатлеть на холсте. А Элис тронулась умом и отметила это, застрелив двух наших борзых.

Мать с отцом, разумеется, были убиты горем, но не связали трагедию с Джейми. Признаюсь, на поверхности лежало достаточно причин, по которым Элис могла свихнуться, – она с детства была застенчивой и проблемной, отчаянно боролась с лишним весом, дважды вылетала из колледжа, никак не могла определиться с дальнейшей карьерой, дружила с наркоманами и так далее.

Только я заметил в произошедшем руку Джимми. Мать с отцом считали, что он положительно влиял на Элис, и если бы не его присутствие, активность и та суматоха, что он принес в наш консервативный дом, крыша Элис съехала бы гораздо раньше. Они настолько уверовали в это, что полгода спустя, когда Джейми вдруг прилетел из Венесуэлы – и выразил, искренне потрясенный, сочувствие к Элис, но не упустил возможности похвастаться своими приключениями и даже притащил матери шкуру ягуара, – настояли на том, чтобы он навестил Элис в лечебнице. Это ей поможет, приведет в чувство и тому подобное.