— И в партию тоже поэтому не вступил? — вырвалось у меня.

— Чтобы я такой чуши больше не слышал, — неожиданно вскипел он. — Еще не дорос свои выводы в этом делать. Сам потом поймешь, а не поймешь, я тебе поясню. Ты в партию вступил из-за отца, он так хотел. А кто мой отец был? — Он в сердцах сильно хлопнул дверцей и закончил: — Я ведь отца, мать и родину свою Кубань больше всех любил. А там коммунистов не очень обожали, хотя таких, как я, кто за свою землю жизнь, отдаст большинство. Для того не обязательно иметь партбилет. Но тебе это не в укор, ты душой не кривил, но помни — над людьми он прав не дает. Тебе скажу, что моя судьба — как судьба моего ордена без "бумажки". По праву я бы должен большую звезду на погонах иметь, а с моим прошлым и без партбилета с трудом до подполковника добрался и только эскадрильей командовал, и то, когда воевать нужно было. А так все больше вроде как один — то инструктор высшего пилотажа, то летчик-испытатель и перегонщик новой техники, и думаю, не случайно. Та ночь в ожидании расстрела меня всю жизнь преследовала, а сказать честно, я и сейчас ее вспоминаю.

Он приоткрыл дверь и смачно сплюнул подступившую слюну.

— Нет, все же война — ужасно поганое дело. Если не убьет, то душу покалечит, а мне их вон сколько досталось. Для тебя одного хочу — прожить тебе без войн.

ПЛЮСЫ И МИНУСЫ ЛИНЕЙНОГО ПЛАВАНИЯ

На время отпуска меня подменял капитан-наставник Владимир Горковенко, который положил передо мной характеристику на старпома Бурданова, список тем, которые я с ним должен проработать за месяц, и сказал, что принято решение направить меня на принимаемый из Мурманска "Грумант", судно типа "Повенец", построенное в ГДР. Это было уже серьёзный теплоход грузоподъемностью в 4500 тонн, с мощной машиной и имеющий усиленный ледовый класс, способный плавать в арктических водах.

За Владимира я был рад, значит, не зря говорил о нем Костылеву и Аносову. Последний знал его по училищу, их курс был любимым у Александра Владимировича, и мои слова он встретил с удовольствием.

Через неделю к приходу у трапа стоял Горковенко и, заметив мой удивленный взгляд, шутя произнес: — Ты так расписал Бурданова начальству, что срок ожидания решили сократить до минимума, вот и прислали меня на контрольный рейс.

Провожая их в рейс, услышав от кандидата в капитаны восторженный отзыв об Аносове и фразу про их хорошие отношения, я не удержался и сказал: — Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь!

Наставник удивленно поднял брови: — К чему это ты?

— Это не я, это поэт. Старпом Владимиров, большая умница, говорил конкретней: — "Больше всего начальство не любит говорить о дружбе с подчиненными, потому что таковой у больших начальников вообще не бывает".

Получается, что я накаркал: когда Бурданов оступится, Аносов станет его злейшим врагом.

Нет сомнений в том, что моя работа на судах "Эльва" и "Кейла" стала трамплином на пути к капитанскому мостику и дала мне все, что было необходимо для работы в должности капитана судна. Обретение хороших связей в администрации Кильского канала, портов Бремен, Гамбург, опыт общения с портовыми властями, грузоотправителями и грузополучателями оказался бесценным, как и навыки плавания в сложных метеоусловия и в стесненной навигационной обстановке. Большой ассортимент перевозимого груза, включая особо вредные химические и радиационные, случаи неожиданных сложными претензий по их обработке и перевозке, способствовали приобретению хорошей коммерческой практики и владению иностранными языками.

В период руководства пароходством Г.П. Костылевым суда линейного плавания на ФРГ находились под его особым вниманием, в то же время капитанам судов были даны обширные полномочия для решения производственных вопросов самостоятельно, не ожидая указаний сверху. Для этого нам было разрешен в портах Германии выход в город одним, использование такси для служебных целей. Не возбранялись визиты к представителям порта, грузоотправителей, портовых клубов, чем мы пользовались в свободное время для отдыха, успешно осваивая боулинг, крокет. Бесценной для капитанов явилась договоренность пароходства и администрации внутренних водных путей Германии на право плавания без лоцманов Ю. Стрежневу и мне в экстренных случаях через Кильский канал и реками Эльба и Везер. Для этого на комиссии у капитана Гамбурского порта мы сдали экзамен на знание немецкого языка и условий плавания. Это стало возможно с установкой на наших судах к тому времени радиостанций УКВ отвечающих международным требованиям. Теперь не было необходимости стоять в ожидании лоцманов, что иногда срывало график, кроме того, позволило в совершенстве овладеть техникой вождения судна узкостью с помощью береговой радиолокационной станции.

Уважительное отношение начальника пароходства к капитанам не замедлило сказаться на нашем авторитете в службах портов Рига и Клайпеда, и, конечно же, в диспетчерской службе пароходства. В этих портах помимо хороших шефских связей мы имели неплохие контакты с городскими властями, партийными и хозяйственными органами.

К сожалению, с назначением начальником пароходства А.В. Аносова, человека очень деятельного и много сделавшего для пароходства картина изменилась. Александр Владимирович был человеком другого склада и инициативы капитанов, в отличие от Костылева не одобрял, а порою за нее даже наказывал. Не понятно, чем объяснить, но в его бытность очень часто раздавались высказывания о том, что капитаны нередко самовольничают, грубо нарушают дисциплину. А поскольку он был скор на расправу, наказание порою было не справедливым.

Однажды при швартовке к борту одной из нашей "Тиссы" в Бремене для ожидания на период праздников, мы мягко легли на ее борт. Однако командой "Тиссы" был выставлен кранец, закрепленный к концу стальной скобой, которая незначительно повредил фальшборт. Подобные повреждения нередки и легко устраняются виновником, к тому времени на всех судах имелась сварочная аппаратура. Согласовав действия со старпомом, наш электромеханик В. Шаврак с электриком устранили повреждения. Капитан "Тиссы" не пожелал меня видеть (понятно, почему не называю его фамилии), а старпом, выпускник нашей мореходки, не решился подписывать технический акт на повреждения. Дело-то было пустяшным, но на всякий случай я дал указание сделать подробную запись в судовой журнал и расписаться в акте устранявших повреждения.

Через рейс перед приходом в Клайпеду я получаю разгромное открытым текстом РДО, в котором начальник пароходства требует немедленного объяснения о сокрытии навала с нанесения больших повреждений на злополучную "Тиссу". Ничего не понимая, звоню в Таллин, но разговор не получается и я, не получив разрешения, лечу все же в Таллин