– Встань, женщина, – тихо сказал Такеши.

Мать осторожно подняла девочку на ноги и встала сама.

– Присядь, выпей вина и расскажи о себе, – сказал юноша, делая знак гвардейцам. Десятник, не сводивший с нее глаз, быстро наполнил стакан. Осторожно присев на край лавки, женщина пригубила вино и начала говорить.

– Зовут меня Власта. Мы с мужем жили в столице. Он кожевенником был, а я белошвейкой. Почти всех знатных дам в столице обшивала. Полтора года назад в столице случился мор. Черная оспа. Мужа и двух сыновей схоронила. Только Ната у меня и осталась. Мастерскую и дом отобрали за налоги, а нас просто выбросили на улицу. Вот я и подалась куда глаза глядят. Бродили по всей империи с караванами, но места нам нигде не нашлось. Стоит кому-то узнать, что мы от мора бежим, так сразу гнать начинают, хотя за то время, что мы по дорогам бродим, оспа нас уже давно убить должна была. Пока сюда дошли, Ната простудилась. Пришлось остаться в деревне. Она только-только на улицу выходить начала, а тут эти бандиты.

– Как она? Не сильно поранена? – осторожно спросил десятник.

– Нет. Порезы не глубокие, заживут. Только испугалась сильно.

– Теперь-то уж нечего бояться, – улыбнулся Ал-Тор, осторожно погладив девочку по белокурой головке, – они больше не придут.

– Вы их совсем прогнали, мастер? – тихо спросила девочка.

– Совсем, совсем, маленькая. Так что теперь можешь ничего не бояться. А чтобы страх побыстрее прошел, мы сейчас скажем хозяину, чтобы он нам халвы принес, – ласково проговорил Ал-Тор, делая хозяину знак.

Толстяк моментально выставил на стол тарелочку с лакомством. Усадив ребенка на колени, юноша поставил перед ней халву и тихо, словно скрываясь, прошептал:

– Вот съешь халву и бояться перестанешь. Она же сладкая и вкусная, а вкусное всегда страх прогоняет. Но только если страх настоящий. Обманывать нельзя, а то больше не получится.

– Правда? – настороженно спросила Ната.

– Конечно. По себе знаю. Вот попробуешь и сама увидишь, – заговорщицки прошептал ей Ал-Тор и девочка с удовольствием принялась уписывать лакомство.

Суровые седые ветераны с умиленными улыбками наблюдали за этой картиной, втихомолку посмеиваясь над счастливой, перепачканной рожицей.

Лихо расправившись с угощением, девочка откинулась на плечо Ал-Тора и, вздохнув, задумчиво произнесла:

– Оно и правда вкусное.

Ал-Тор удивленно посмотрел на женщину. Заметив его взгляд, та грустно кивнула и, вздохнув, ответила:

– Она почти не помнит, как мы жили до мора, а с тех пор, как нас разорили, у меня была только одна забота, накормить ее досыта. Тут уж не до сладостей было.

Задумчиво кивнув, Ал-Тор перевел взгляд на стол, где староста заканчивал раздавать деньги. Убедившись, что дело сделано честно и все довольны, юноша подозвал к себе старосту и хозяина харчевни.

– Значит так, ты, – ткнул он пальцем в трактирщика, – выделишь ей и девочке нормальную комнату. Негоже раненому ребенку в чулане ютиться. Ты, – перевел он палец на старосту, – проследишь, чтобы все было исполнено точно и как только девочка оправится, отправишь их в замок с первой же оказией. Все ясно?

– Все, мастер, – поклонился староста, – все исполню, как велели, а если этот взбрыкнет, самого из деревни выгоню. Детьми своими клянусь, – истово пообещал крестьянин, не сводя с юноши восторженного взгляда.

Вздрогнувший от такого обещания трактирщик молча поклонился и, насупившись, вернулся за стойку. Увидев его гримасу, десятник молча поднялся и, подойдя к стойке, принялся что-то тихо втолковывать толстяку. Отпустив старосту, юноша повернулся к женщине.

– Приедешь в замок, сразу ступай к управляющему. Скажешь ему кто ты, он определит тебе место для житья. Рядом с замком сейчас много всякого народа, в том числе и женщин. Так что, думаю, работа тебе найдется. Во всяком случае, голодать точно не будете.

– Спасибо вам, мастер, – со слезами на глазах произнесла Власта, делая попытку снова опуститься на колени, но Ал-Тор решительно пресек эту попытку.

– Не смей! Ты свободная женщина, а не рабыня. А мне эти почести не по нутру.

– Как же тогда я могу выразить вам свою благодарность? – растерянно спросила женщина.

– А вот приедешь в замок, устроишься и сошьешь мне пару рубашек шелковых. А то мне скоро носить нечего будет. Свои-то я уже почти все истаскал, – усмехнулся Ал-Тор.

– Вам, мастер, я не пару, а двадцать пар сошью, да таких, что сам император позавидует, – улыбнулась в ответ Власта.

– Вот и договорились, а теперь ступайте, похоже, она уже совсем спит, – указал юноша на прижавшуюся к его груди Нату. Пока взрослые обсуждали свои проблемы, успокоенная и накормленная девочка мирно уснула, уютно устроившись на груди своего спасителя.

Поднявшись, Власта осторожно взяла дочь на руки и медленным шагом направилась к дверям. Повернувшись, Ал-Тор увидел, какими глазами провожает ее десятник, внимательно слушавший весь их разговор и буквально вспыхнувший от радости, услышав решение юноши.

– Ну чего сидишь, как пень? – неожиданно напустился на него Ал-Тор. – Вот, держи. Дашь ей на дорогу и на житье здесь. – Юноша вложил в руку растерянного десятника два золотых. – Давай, проводи женщину, помоги ребенка донести, объясни, как тебя в замке найти, ну сам разберешься, я тебя учить не собираюсь. Сам не умею. Давай, шевелись, – подтолкнул юноша ветерана.

Сорвавшись с лавки, десятник вихрем вылетел во двор. С усмешкой посмотрев ему вслед, юноша одобрительно кивнул и подытожил:

– Ну вот и ладно. Может, у них и сладится. Хватит уже бирюками жить, – и развернувшись к оставшимся, добавил: – Вы вот меня женить собираетесь, а нет, чтобы для начала самим остепениться. Служба службой, а семьи всем нужны. А то живете стаей бирюков, даже портки постирать некому. Ладно, пошли спать. С рассветом выезжаем, – закончил посиделки Ал-Тор, поднимаясь. Дружно поднявшись, ветераны гурьбой направились за ним.

Оказавшись в своей комнате, юноша рухнул на кровать и закрыл глаза, но заснуть ему не удалось. Легкий внутренний толчок заставил его улыбнуться и открыть сознание.

– Что, брат, решил побеседовать.

– Хотел спросить, почему ты не взялся за меня или хотя бы за старейшего, когда вышел против этого герцога?

– Не хотел пачкать вас его поганой кровью, – с ненавистью ответил юноша. – Такая мразь достойна только веревки. Слишком много чести для него, сражаться со мной в честном бою. Сапогом по морде и в петлю. Ничего другого он не заслуживает.

– Почему? – неожиданно проскрежетал кинжал.

– Что почему? – не понял Ал-Тор.

– Чем ты лучше него? С чего ты решил, что он не заслуживает честного боя? Ведь он тоже человек. – Последнее слово было произнесено с явной издевкой.

– Ты не хуже меня знаешь, старейший, что люди бывают разные. Чем я лучше него? Да хотя бы тем, что мне и в голову не придет так издеваться над ребенком. Я стал мастером меча не для того, чтобы унижать людей и радоваться, что кому-то больно. Я воин, а не убийца. Обнажив меч, я убиваю. Но убиваю того, кто готов убить меня или причиняет зло людям, не способным себя защитить.