В первый же день по возвращении из Австралии, когда Петр оповестил его о массовых побегах живых проектов, Михаил распорядился перевести несколько человек из обоих отделов на обработку заявок из всех офисов компании на возмещение потерь. Тенденция прошедших двух дней оставляла президенту шансы выкарабкаться и из этого. Побеги продолжались, но количество не осведомленных о такой возможности или не желающих изменять свое положение клонов было существенно больше.

Михаил третьи сутки не выходил из здания офиса. Комнатка за его кабинетом была обеспечена всем, что могло понадобиться: и диваном для непродолжительного сна, и душем для еще менее продолжительного омовения и гардеробом на неделю. Ему не хватало лишь бассейна, и Михаил восполнял необходимость движения посещением руководителей лично, вместо вызова их наверх. Кроме того, иногда видеть своего шефа сотрудникам офиса было полезно.

Михаил не думал о том, что было еще, как минимум, две причины его нежелания возвращаться домой. Первая из них неумолимо приближалась — день аукциона и вероятная продажа особняка. Вторая же, оккупировавшая его кабинет, рабочий стол и мысли, неожиданно оказалась на одном из общих рабочих мест в отделе продаж — Анна.

Что ты здесь делаешь? — хотел он спросить девушку, когда она подняла взгляд к стеклянным створкам раздвижных дверей в нескольких метрах от нее. Этот вопрос она прочитала во взгляде президента, но уже в следующее мгновение он шел к Роберту.

После коммерческого директора Михаил зашел к Юлии Владимировне. Она не порадовала его новостями о скором решении вопросов с австралийскими страховщиками. Несмотря на то, что станция была застрахована крупнейшей страховой компанией в Австралии, были предоставлены доказательства диверсии, сумма погашения была значительной, и разбирательство требовало времени.

Григорий, новый руководитель Службы Безопасности, в эти дни окончательно доказал, что превосходит в профессионализме покинувшего корпорацию Виктора и способен в значительно более короткие сроки решать значительно более серьезные задачи. Когда на пороге его кабинета появился президент, шеф безопасности лишь брезгливо поморщился и Михаил со сдержанной улыбкой проигнорировал это. Ему иногда хотелось воскликнуть: «Где же вы раньше были!?», но президент прекрасно знал, где Григорий «был» раньше.

— Хорошо, что вы зашли, Михаил, — пробубнил Григорий, поднимаясь, чтобы пожать боссу руку. — Солдатики будут на Песок-2 завтра с утра. Я посмотрел, что у вас там за забор и бараки…  в Рын-Песках. Не удивительно, что та школота так легко забралась на станцию.

— Сейчас Гил Гилберт как раз обсуждает с военными инженерами и проектировщиками планы по модернизации станций. Я хотел бы, чтобы и вы спустились к ним. Это на первом этаже в третьей переговорной.

— Л-ладно, — решил Григорий и вышел из-за стола. — Это будет полезно. У вас уже третий день усилена охрана в особняке, и я полностью сменил личку.

— Олега оставили? — Михаил не видел смысла спорить.

— Какого Олега? — обернулся шеф безопасности, они вышли из кабинета и направлялись к лифтам.

— Живой проект. Я хочу, чтобы он остался.

— У вас теперь три живых проекта, Михаил. Они лучше.

— Вот как, — усмехнулся президент, — как же я отличу теперь…  своего?

Григорий обернулся к собеседнику, но в его взгляде было слишком много более серьезных вопросов, и если где-то в глубине и таилась ирония, сейчас ее закрывали глухие стены дел.

— Григорий, нужно усилить охрану во всех офисах корпорации, клиниках, комбинатах и складах, не только в «Живом проекте».

— Да, будет сделано через неделю, когда с Арктики поступит партия телохранителей. Океанских. Их сейчас экзаменуют.

— Должно быть, она под заказ…  — остановился Михаил.

Григорий поспешно обернулся, но продолжил говорить уже в лифте:

— Если я должен обсуждать подобные вопросы с вами, Михаил, предупредите меня сразу. Следующая партия будет через месяц. Роберт уже решил проблему задержки с заказчиками. Сейчас эта партия нам нужнее. Они адекватны задачам, прекрасно подготовлены и дешевы, — повторил мужчина и протянул руку, чтобы попрощаться, так как створки лифта открылись на первом этаже, а Михаилу явно нужно было выше.

— Двадцать восьмой, Вика.

Михаил сосредоточенно уставился на сменяющие друг друга зеленые циферки этажей. Сегодня поеду домой, — думал он.

— Звонил Иванов и президент, Михаил Юрьевич, — сказала Людмила, когда он вошел в свою приемную.

— Какой президент?

— Наш президент.

— Я - наш президент.

— Президент страны, Михаил Юрьевич, — терпеливо пояснила Людмила.

— Ах, этот президент.

Михаил вошел в кабинет. За столом, на втором после подоконника привычном для него месте, сидел Петр. Взгляд в никуда и сгорбленная спина не позволили Михаилу спросить, что он тут делает.

— Где ты бродишь? — кинул Петр.

— Что они хотели? — спросил Михаил следующую за ним Людмилу.

— Иванов по поводу вооруженных сил и Карпова, секретарь президента назначил встречу на послезавтра.

— Меня с собой возьмешь? — спросил Петр.

— Нет, Петь.

— И еще звонил некий Верблюдов, — добавила Людмила.

— По общественному? Что хотел?

— Он перезвонит позже. Попросил передать, что он звонил и все.

— Хорошо, спасибо.

Сев на место, Михаил с удовольствием проследил за выходящей из кабинета Людмилой. Проследив за взглядом друга, Петр с усмешкой заметил:

— У тебя хорошее настроение, — их взгляды встретились, Михаил улыбался. — Думаю, когда на нас скинут атомную бомбу, ты, наконец, сможешь почувствовать себя совершенно счастливым.

— О чем ты, Петь?

— Обычные люди, когда вокруг них рушится мир, впадают в несколько иное состояние, чем…  радость.

— Петь, — засмеялся Михаил, — я потерял все свое состояние, у меня взорвали станцию, я практически потерял свою женщину, моя собственность разбегается, я загибаюсь от усталости и этого чертова кашля, мой единственный друг меня ненавидит, мне угрожают расправой, от меня даже секретарь уходит! Я пересек ту черту, за которой уже или еще недоступна радость. Я могу только работать и радоваться, что еще жив и могу работать.

Петр отвел взгляд. Закуривая, Михаил следил за другом. Он знал, о чем тот думает. Он видел и слышал все, что терзало бедного Кудасова днем и ночью, и понимал, что тому сейчас не легче.

Президент не любил демонстрировать контроль, но не контролировать все и вся позволить себе не мог. «Доверяй…  и проверяй их» — сказал отец двадцать восемь лет назад. Ни разу с тех пор Михаилу не пришлось пожалеть, что он следовал совету профессора Королева столь буквально и регулярно.