Президент пристально посмотрел на министра МЧС, в глубине души считая, что его политические оппоненты из рук вон плохо разбираются в истории и географии родной страны.

Министр поднял брови и пожал плечами.

– То есть обратите внимание, Украина собирается вступать в НАТО, у нас последовательная евроинтеграционная политика, а мы принимаем помощь России и Беларуси. Вся оппозиция будет над нами ржать, – вдруг без особого пиетета к заявлению главы государства заметил председатель секретариата, и присутствующие подумали, что правду говорят: глава секретариата по какой-то причине держит президента за пищевод. – К тому же непонятно, как мы будем объяснять это Гейтсу.

– Биллу? – удивился министр обороны.

– Нет, Роберту, идиот, – тихо сказал председатель секретариата.

– Решение правильное, – взял слово секретарь Совбеза. – Да, в ситуации форсмажора оперативное и правильное. Единственно верное. И Гейтс не дурак, поймет. При чем здесь евроинтеграция, если надо спасать три страны? Как минимум. К тому же непонятно, сколько им стоять. Там палатки должны быть, полевые кухни, продукты, медики… Их менять надо время от времени, людей, в смысле. Они же спать должны!

– Мне кажется, вы не понимаете всего масштаба проблемы. – Президент с сожалением обвел глазами присутствующих. – И всего масштаба последствий. Это вам даже не Чернобыль. То есть ситуация не просто сложная. Она страшная.

– Для СМИ, тем не менее, нужна какая-то внятная легенда, – сказал, помолчав немного, глава секретариата. – Потому что уже очень много всяких слухов. Все они где-то близко к правде, но нужна официальная версия.

– Ну, так разработайте официальную версию, – кивнул президент. – Только быстро, быстро!

– Я думаю, нужно говорить о смертельно опасном вирусе неизвестного происхождения. В Чернигове есть институт микробиологии, предположим, у них что-то там взорвалось, лопнуло… протекло…

– Протекло… – хмыкнул министр МЧС. – От вируса люди болеют и умирают. Лихорадка Эбола, например, или птичий грипп хотя бы. Все видят грязных дохлых куриц на экранах и людей в костюмах эпидзащиты. Это как-то убеждает. Значит, нужны санитарные вертолеты, горы трупов…

– Бог с вами! – возмутился министр обороны.

– Ну-ну, вам ли переживать… – Министр МЧС дружески похлопал коллегу по плечу. – То есть нужно спектакль разыгрывать. Призвать все театры под ружье, цирк вот можно позвать…

– Слушайте! – вдруг воскликнул тихий замминистра иностранных дел и неожиданно громко высморкался в бумажную салфетку. – Слушайте, а чем правда хуже лихорадки Эбола?

– Видите ли… – Президент вдруг растерянно развел руками. – Правда… она какая-то… невероятная.

* * *

– Ну что ты молчишь, Тима?

Генеральный продюсер крупного национального канала Михаил Иванович Филатов бегал по кабинету и, поскольку из-за обилия шкафов и кресел простора для его спорадического движения было немного, все время что-то задевал. То гору кассет на столе, то кресло, то президента медиахолдинга Тимофея Островского.

– Тима! – рявкнул Михаил Иванович. – Чего ты молчишь?

– Мишенька, я не знаю, что сказать… – потерянно начал Тима.

– Но ты же в хороших отношениях с его женой.

– И что? Разве жена заставит его снять карантин?

– Да не снять, пусть только Янку отпустят!

– Не отпустят. Мишенька, я все понимаю, но одну ее не отпустят.

Михаил Иванович опустился в кресло и закрыл глаза. По столу с нарастающим ревом самолетного двигателя пополз мобильный телефон.

– Что, Света? – заорал он в трубку. – Не знаю, Света! Потому что не знаю! – Брякнул трубку обратно на стол и пояснил: – Светка звонит каждые две минуты. Она в истерике. Я тоже в истерике, Тима!

Островский вздохнул и потянул из коробки сигару.

– Надо попытаться успокоиться и надеяться на лучшее. Я с тобой. Что бы ни случилось.

– Что бы ни случилось? – округлил глаза Михаил Иванович. – Ты понимаешь, что надо что-то делать? Давай позвоним Вахо, у него какие-то связи в Конгрессе США.

– Ты же умный человек, – тихо сказал Островский. – Ну не теряй остатки разума, соберись.

– Это я ее туда отправил! – в отчаянии воскликнул генпродюсер, после того как выдержал паузу примерно в минуту. – Родную дочь!

– Миша, она же сама напросилась. Ну хотел ребенок сделать самостоятельный репортаж… Заодно новую ПТСку протестировали. И теперь наша успешно оттестированная и очень дорогая новая ПТСка стоит в Чернигове… Слушай, а может, в этом что-то есть?

– Тебя что, только железо интересует? – сипло спросил Михаил Иванович, вытащил из коробки сигару и сломал ее пополам.

– Меня интересует… действительно, Мишенька, интересует, не сочти за иронию, почему после визита президента на конференцию все телеканалы свернулись и уехали, а молодая тележурналистка Яна Филатова вместе с оператором, инженером и водителем осталась. Почему, Миша?

– Ну, она уговорила меня, – нехотя признался генпродюсер. – Там же был концерт Тодоровича, ты же знаешь… а Янка его любит… Они интервью с ним в новости мне перегнали вечером, с его синхроном…

Тимофей пожал плечами.

– После киевского концерта выступление в Ченигове я не считаю таким уж информационным поводом. Только что по всем каналам прошли сюжеты с киевского шоу, и никому из журналистов, кроме твоей Яны, в голову не пришло…

– И переночевать я им там разрешил, – кроша в ладони остатки сигары, прошептал несчастный отец. – У них же с Сережей роман… ну, с оператором. Романтичный город, все такое… Только тебе, должно быть, Тима, не понять…

– Не хами. Она на связи?

– На связи.

– И что говорит?

– Говорит – прикольно. Предлагает делать оттуда репортажи.

– Миша! – Тимофей Островский медленно поднялся и навис над столом, так что к кончику его лилового галстука мгновенно прилипли табачные крошки. – Миша, там точно нет больше ни одной передвижной спутниковой станции? Точно?

– Яна говорит – нет. Там, правда, есть местный телеканал, релейки всякие. Но спутниковой машины, кроме нашей, вроде нет… Я тебя правильно понял, ты приветствуешь ее идею? Ты хочешь, чтобы моя Янка, как героиня Мишель Пфайфер из фильма… из фильма…

– «Близко к сердцу», – подсказал Тима. – Героиня Пфайфер делала репортаж из тюрьмы во время тюремного бунта. А твоя Янка будет делать репортажи из осажденного города. Ты понимаешь, какие это рейтинги в стране и какие продажи в мире? Все мировые информагентства будут стоять в очереди на перегон… Миша! Твоя Янка уже завтра будет звездой мировой тележурналистики, андестенд? Звездой и героиней. Позвездит немного, а там и ситуация рассосется. Не будут же держать карантин вечно…

– Подожди, я не понял. – Михаил Иванович встал и открыл окно. – Не понял. А как же эпидемия?