на Ушаковской, возле ночлежного дома. Мы там часто сиживали. Селянка у них хорошая. Ну и разглядел я ее. Красивая, молодая, в полном соку. Губа у Вани была не дура. Только разбитная, я таких не люблю, а Ване в самый раз, ему они нравились. С ней пришла подружка, еще моложе, той вообще лет семнадцать. Она крутила с Ананьиным. Все четверо были уже пьяные, веселились, звали меня в Екатерининский парк. Я, конечно, отказался. Скажу вам так: эти две…

Кассир запнулся, подыскивая слова, потом твердо закончил:

– Они вполне могли быть из фартовых. Вполне.

– Имена разбитных девиц звучали?

– Ту, что с Агуренковым жалась, звали Анфисой. Вторую – не знаю. Биксой они ее кликали…

– Бикса на жаргоне означает женщину легкого поведения, – пояснил штатским Сергей. – Ладно, имени второй мы не знаем. А приметы есть у той или другой?

– Есть, – Диковский продолжал выкладывать ценные сведения, как фокусник достает платки из шляпы. – У Анфисы на левом запястье татуировка в виде браслета. А на том браслете изображение пчелы. Или осы, я не разглядел.

– Ага. И лет ей?..

– Около двадцати пяти на вид.

Можно было уходить. Сыскные поблагодарили крахмальных дельцов за важные подсказки. Особенно кассира. Выйдя на улицу, Кренев буднично сказал:

– Айда к соседям.

– Айда.

Не тратя время попусту, два Сергея ввалились к управляющему товарищества «Тентелевский химический завод», показали полицейские билеты и потребовали ответить на вопросы. Управляющий, рыхлый дядя с редкими рыжими волосами на лбу и с толстой золотой цепочкой по жилету, попросил минуту обождать. А пока предложил выпить чаю.

Вскоре пришел худощавый брюнет с внимательным взглядом, по которому угадывался бывший полицейский.

– Сергей Николаевич! – улыбнулся он Креневу. – Рад новой встрече. Вы теперь чиновник, поздравляю.

– Здравствуйте, Илья Авдеевич. Знакомьтесь: коллежский асессор Азвестопуло, звать Сергей Манолович, служит по Департаменту полиции.

– Помощник самого Лыкова! – еще шире улыбнулся брюнет. – Слышал, слышал. А я Полубояров.

– Бывший помощник пристава Петергофского участка, – дополнил Кренев. – Теперь, стало быть, вы здесь? Помощник по тонким вопросам?

Все сели к самовару, налили по чашке. Помощник по тонким вопросам окинул гостей серьезным взглядом и ответил:

– Иначе тут нельзя. Тентелевский химический завод – второй в России по объемам производства серной, азотной и хлорной кислоты. Этиловый эфир, нашатырный спирт. Средства для дезинфекции. То и дело возникают затруднения – так жизнь устроена, сами знаете. Не тяните, говорите, зачем пришли.

Коллежский регистратор спросил сразу в лоб:

– У вас в последнее время платина не пропадала?

Управляющего слово обухом ударили по лысой голове. Он растерянно поглядел на помощника. Тот ответил:

– Что я говорил? Надо было давно заявление подать.

– Значит, пропала, – хмыкнул Кренев. – Много?

– Четыре пуда очищенной, – сообщил Полубояров. – Месяц назад, прямо со склада. Замки не взломаны, никто ничего не видел.

– Почему не обратились в полицию?

– Я предлагал, – зло оскалился бывший помощник пристава. – А они тянули! Все хотели, чтобы я сам нашел вора. Не выносил, значит, сор из избы.

– Вы искали? – быстро спросил его Азвестопуло. – И как? Догадки есть?

– И догадки, и подозрения, – все так же сердито ответил тот. – Четыре пуда! Четыре! Платина все время растет в цене, теперь пропажа стоит больше ста пятидесяти тысяч. Колоссальные деньги! А что я мог? Ну, выяснил, что в ту смену дежурил Сидор Ананьин. Только хотел взять его за пищик, как он рассчитался. Конечно, я начал его искать, подрядил бывших товарищей из полицейского участка. А они мне говорят: Сидора твоего толкнули в воду. Утопили. И все концы тоже туда, в воду.

– Почему не сообщили в полицию? – строго спросил Азвестопуло управляющего.

Тот понуро забормотал:

– Надеялся на Илью Авдеевича, на его знакомства… Боязно доводить такие плохие новости до владельцев. Так без места останешься…

– Пропажу полутораста тысяч решили скрыть?! Вы в своем ли уме?

Кренев обратился к бывшему коллеге:

– А прежде такие случаи бывали? В меньших объемах?

– Да, регулярно мы недосчитывались одного-двух фунтов. Тентелевский завод – единственный в России, который умеет очищать самородную платину.

– Да? И как вы это делаете?

Помощник по тонким вопросам заговорил как химик, со знанием дела:

– Сначала мы растворяем ее в царской водке. Слышали про такую? В примесях выделяется золото, его извлекаем с помощью ртути. Другая примесь, осмистый иридий, остается в осадке, на него царская водка совершенно не действует. Но это даже хорошо: иридий делает платину тверже и увеличивает ее способность противостоять химическим воздействиям. Так вот, раствор мы осаждаем нашатырем. Выпариваем, а потом в закрытом тигле превращаем в губчатую платину. Дальше просто: прессуем ее и сплавляем в пламени гремучего газа. Можно плавить в известковой печи, но нам проще газом.

Сыщики ничего не поняли, но с умным видом покивали.

– А дальше что вы с ней делаете? – не унимался любопытный Кренев.

– В последнее время платину у нас стали брать ювелиры. После печи она по цвету и блеску напоминает олово. Но более серая, что ли. Она мягче железа и тверже меди, принимает полировку. Однако по большей части готовая платина уходит на изготовление химической посуды.

– Поставляете в Россию?

Полубояров продолжал уверенно отвечать, покуда управляющий помалкивал:

– Раньше все забирали англичане. Но они ставят низкую цену и просят чистую, без иридия. В последнее время мы наладили поставлять германцам. Те и цену выше дают, и примеси им не мешают. Иридий помогает скатывать платину в тонкую-тонкую проволоку. Вы даже представить себе не можете, насколько она может быть тонкой! Во взрывателях – до трех сотых миллиметра!

Десятичную систему мер разрешили в империи еще в 1899 году, параллельно с исконно русской, но большинство россиян до сих пор плохо ее понимали. Сыщики опять кивнули и поднялись:

– Ну, нам пора. Спасибо за чай.

Кренев казенным тоном приказал управляющему:

– Чтобы заявление о краже сегодня вечером лежало на столе начальника сыскной полиции статского советника Филиппова.

– Слушаюсь. Вы уж извините нас…

Коллежский регистратор обратился к бывшему помощнику пристава:

– Мы откроем дознание. Некоторая надежда есть. Если, конечно, вашу платину уже не увезли в фатерланд.

– Прошу держать меня в курсе дела, Сергей Николаевич.

– Обещаю, Илья Авдеевич.

Сыщики вышли на улицу и долго не могли отдышаться после едких запахов. По длинному Химическому переулку им пришлось идти пешком, утопая в рыжей грязи. Напротив лютеранского кладбища они поймали дрожки, такие же грязно-рыжие, как и все вокруг, и поехали на Офицерскую. Когда проезжали Везенбергскую улицу, Азвестопуло спросил:

– Как насчет догадок?

– Ты про пиньжаковскую барулю по имени Анфиса, с регалкой[47] в виде браслета? Что-то знакомое. Думаю, в картотеке мы ее найдем.

Найти установочные данные на бабу оказалось совсем несложно. Заведующий антропометрическим бюро ПСП Кербер,