– Пустовато здесь, – высказывает вслух мои мысли Зигфрид. – Дела идут не очень, да? Или двенадцать дня плохое время для бистро? – Он ухмыляется, а д’Артаньян разъярённо сопит:

– Quelle absurdité! Что за чушь! «Посольство» пользуется большой популярностью! Я замечательный ресторатор!

Ясное дело. Такой же самонадеянный тип, как и Зигфрид. Неужели героев без самонадеянности не бывает? Ничуть не смутившись нашим многозначительным молчанием, д’Артаньян продолжает:

– Обычно здесь днём все места заняты. Но в нынешней ситуации это слишком опасно – нам нужно столько всего обсудить и спланировать! Поэтому я заранее повесил табличку, что «Посольство» сегодня закрыто. Месье Зигфрид не возражает?

Опять звенит колокольчик, в ресторанчик заходят два господина, вероятно, чуть старше д’Артаньяна. После бурных приветствий – забавно, что они и в щёку друг друга целуют, – д’Артаньян представляет нас.

– Alors, mes amis[19], это Зигфрид, герой, вы с ним уже знакомы. Хильда – вы её знаете как Брунхильду, Урд и новичок в команде: Генри. Зигфрид, ты, конечно, ещё не забыл Портоса и Арамиса?

Два мушкетёра отвешивают лёгкий поклон. Зигфрид кивает им, Хильда лишь слегка склоняет голову, что выглядит проявлением благосклонности. Я просто стою столбом, и мушкетёры с любопытством разглядывают меня.

– Ребёнок? – Арамис, кажется, не особо впечатлён, и я даже не могу на него обижаться.

Хильда качает головой:

– Нет, он не посылает первого попавшегося ребёнка. Он посылает Генри Смарта. Если речь идёт о том, чтобы спасти золото из какого-то музея, то он именно тот, кто вам нужен.

– Правда? – весело откликается Портос. Теперь эти двое не просто смотрят с любопытством, а буквально пожирают меня глазами. Я чувствую, что краснею.

– Да, в общем… э-э-э… – запинаюсь я и тут же получаю от Хильды пинок по ноге. Видимо, это означает «Заткнись!», и я, следуя её совету, умолкаю.

Д’Артаньян хлопает в ладоши:

– Bon! Все в сборе, и я изложу вам мой план. Атос присоединится позже, у него ещё кое-какие дела. Итак, друзья мои… – Он подходит к двери и запирает её, потом опускает жалюзи до самого пола, и в маленьком ресторанчике становится темно. Обогнув барную стойку, д’Артаньян нажимает на кнопку в стеллаже с бокалами, и из основания стеллажа выезжает экран. – Первым делом я хотел бы продемонстрировать вам причину нашей встречи. – Он взмахивает рукой в направлении экрана, на котором появляется изображение громадного здания, расположенного по квадрату вокруг какой-то стеклянной пирамиды. Лувр! Точно такую же картинку я видел и в путеводителе. Однако мы видим не только музей, но и множество очень маленьких людей, снующих между пирамидой и входами в старый дворец. На первый взгляд кажется, что это обычные группы школьников, но я тут же покрываюсь гусиной кожей. Карлики! И их, похоже, не меньше ста!

– Маленькие поганцы! – бурчит Зигфрид. – Я их всех повышвыриваю! Пойдём туда, и я их прикончу!

Хильда хихикает:

– Точно! Как в Лондоне, когда после твоих подвигов нам пришлось прятаться в кабинете очаровательной мисс Морган?

– Секундочку, там же всё было по-другому! Если бы я мог разрулить ситуацию в Лондоне в одиночку, то…

– …То и сегодня торчал бы в мрачном Средневековье, потому что пропустил бы последнее полнолуние и, таким образом, момент возвращения, – язвительно замечает Хильда. – Но ничего страшного. Восемьсот лет назад накачанные мускулы, вероятно, были важнее, чем голова – тебе бы это, наверное, очень подошло.

Я не удерживаюсь от смеха, Зигфрид же, понятное дело, приходит в ярость:

– И почему ты всегда воображаешь, что самая умная?!

– Может, потому, что так и есть? – с невинным видом спрашивает моя дражайшая валькирия. Да уж, милашкой её не назовёшь, эту Хильду.

Зигфрид, шагнув к ней, уже собирается задать ей жару, но между ними протискивается д’Артаньян.

– Mon dieu![20] Детский сад какой-то! Я просил бы вас проявлять больше профессионализма! Или хотите, чтобы карлики увели золото у нас из-под носа, пока вы тут цапаетесь?

Громко сопя, Зигфрид отворачивается и опускается на один из стульев. Госпожа Урдман, сидящая за тем же столиком, треплет его по руке:

– Зигфрид, мальчик мой, каждое время нуждается в своих героях. Прошлое и настоящее тесно переплетаются между собой – я вижу нить и твоей судьбы. Не раздражайся на Брунхильду. Всё хорошо так, как есть.

Ну конечно, ещё одно типично норновское заявление, которое лично меня ставит в тупик. Но Зигфрида это таинственное высказывание, похоже, успокоило, во всяком случае, яростное сопение утихло, а цвет лица сменился со свекольно-красного на поросячий розовый. Хильда же, делая вид, будто не слышала того, что сказала госпожа Урдман, с преувеличенным интересом рассматривает на экране Лувр и карликов.

– У вас есть какие-то предположения, чем именно интересуются карлики? – спрашивает она у д’Артаньяна. – Вы ведь говорили, что они в основном во флигеле Ришелье, так?

Д’Артаньян кивает:

– Именно так. Хотя я точно не знаю, о каком произведении искусства идёт речь. Думаю, карлики сами этого не знают и пока ищут. – Набрав в лёгкие побольше воздуха, он делает руками театральный жест, нечто среднее между широким объятием и взмахом дирижёра в грандиозном финале оперы с участием всех действующих лиц и хора. – Итак, перейдём к нашему плану: мы посетим Лувр, я покажу вам флигель Ришелье и те разделы, где особенно много экспонатов из золота. Вы оба, Генри и ты, вместе с госпожой Урдман поищете предмет из золота нибелунгов. Когда вы его определите, я через потайной ход вернусь ночью в Лувр и спасу золото. Я отдам его вам, вы принесёте Вотану – et voilà: карлики с Альберихом останутся с носом!

– Что это за потайной ход? – любопытствую я. – Лувр ведь наверняка оснащён суперсистемами безопасности с использованием высоких технологий. Вряд ли в самом знаменитом музее мира найдётся какой-нибудь закуток, который не охраняется самым строгим образом и не просматривается сканером, не говоря уж о каких-то никому не известных потайных ходах.

Портос смеётся:

– Вы, люди, полагаете, что с помощью вашей техники всё можете, да? Но вот что я тебе скажу, мой мальчик: когда мы ещё служили мушкетёрами и охраняли французского короля, нам нужно было незамеченными являться в любое время и любое место дворца. Да так, чтобы никто не напал на наш след – ищейки Ришелье, например, рыскали действительно повсюду. Так вот, у нас была разветвлённая сеть хорошо замаскированных потайных ходов, и самые главные из них и по сей день остаются сокрытыми от глаз простых смертных. Несмотря на твои высокие технологии или как ты там это называешь.

Арамис, мрачно кивая, подтверждает слова Портоса. Я уже вижу, что история с потайными ходами – это вопрос чести, и предпочитаю не возражать. Портос смотрит на часы: