предполагается. Решаю нарушить формальное правило и устроиться в лесу, но проскочившая хитрая мысль о халявной трапезе и уже горящем огне, подсказывает принять предложение этих счастливых людей.

— Ладно, останусь. Только палатку поставлю. Кстати, где можно? — говорю всем сразу и оборачиваюсь в указанном направлении.

Мой неугомонный ум, подстегнутый пси-закладкой на скорое достижение вершины, наконец успокаивается. Теперь можно с чистой совестью расслабиться, почти как в общественном транспорте, сел, и жди пока приедешь, а в нашем случае, когда рассветет. Одержимости у меня нет, и идти по восемнадцать часов в сутки, а тем более по темноте не стану. Правда раньше, по молодости, и не такое мог.

Сажусь у края собранных в подобие большой скатерти ковриков. Похоже, выпускники собрались перегрузить свои утробы и головы, да так, что хорошо бы им через сутки выйти. На мой взгляд необъявленный экзамен здравомыслия они уже завалили. Пир начинается спонтанно. Походные припаса и дары леса стремительно поглощаются. Не стесняясь, вношу свой посильный вклад в общее дело, совесть все-таки имею. Звучат одиночные поздравления, все говорят без умолку, восторженными и громкими голосами. Мне в очередной раз предлагают стакан с сомнительным содержимым. Но после череды отказов попытки прекращаются. Мне дорога чистота разума с желудком, и крепость ног завтра утром. Отдаю предпочтение тарелочке с земляникой.

— Ты новенький? — обращается ко мне миниатюрная девушка с неожиданно хищными глазами на идеальном, мультяшном лице. — Этот выпуск не про меня, — продолжила она, не дожидаясь ответа. — Еще учиться и учиниться. Чего молчишь? Ну не хочешь говорить, не буду пытать.

— Извини. Еду пережевывал. Не то чтобы новенький, скорее прохожий. Иду сам по себе, нигде не задерживаюсь, и от массовых мероприятий и обучения заранее отстраняюсь, мне оно без надобности.

— Странный ты, — она пожимает плечами. — По-моему, без хорошей учебы себя и путешественником полноценным нельзя считать, — девушка разворачивается ко мне, привстав на руках, как это делают маленькие дети. — Знаешь скольким штукам уже научилась? Целую неделю умных людей слушала. Еще альпинизмом овладею, а дальше даже не знаю, надо еще куда-нибудь пойти. Может подскажешь интересные места, и поучусь, и погуляю немного.

Прикрываю глаза, сохраняю спокойствие, нарушенное ее торопливой речью. Всем эмоциям предпочитаю улыбку, чтобы не огорчать глубоко погруженную, несмотря на внутреннее недоумение. Отвечаю ей:

— Вообще, большинство к главной вершине идут. Разве не слышала о такой? С таким затяжным усердием в науках рискуешь не попасть туда.

— Слышала, только не видела. Говорят, до нее очень далеко. А мне хочется просто путешествовать. Знаешь, буквально куда глаза глядят, — она мечтательно запрокинул голову, наивно рассмеявшись. — Здесь столько всего интересного рассказывают, даже не знаю, что мне больше хочется.

— Наверно всего и сразу, — отвечаю саркастическим тоном, оценив очередную причуду сжатого погружением сознания. — Досадно потом не будет? В смысле остаться недовольной всеми этими, как ты говоришь, интересными вещами. Кто знает, что там в действительности.

— Но ведь главное — получить удовольствие? Мы же ради него путешествуем? — личико моей собеседницы сменило выражение на трагическое.

— И да, и нет. Мне интересна вершина, а не абстрактные странствия в поисках новой учебы, ради хорошего времяпрепровождения. Уж не знаю, как ты себе это объясняешь. Думаю, в каждом лагере можно найти опытных людей, готовых обучать или водить по местным красотам, только что в итоге?

— Ты точно странный. Не представляю, как можно так халатно относиться к путешествию, если быть самому себе на уме. Тебе определенно следует поучиться чему-нибудь, эм… даже не знаю, что больше полезно. А вершина, — девушка замялась. — это как-то не оригинально. Мне хочется чего-то другого. Вот еще недельку поучусь и может быть придумаю, а ты иди, рискуй.

— У меня четкий план. Лишнего не беру, ни в рюкзак, ни в голову. Даже попутчиков не ищу.

— Скажу по секрету, можно спокойно пройти весь парк без преодоления избыточных препятствий в виде гор, и даже на вершину главную подняться без снаряжения и лишнего риска, правда чуть дольше. Учеба ведь не обязательная часть наших странствий. Не понимаю для чего на ней залипать.

— Так не интересно, а скорее не честно. Мне нужны трудности, поэтому буду готовиться ко всему. И успею еще погулять.

— Мое дело посоветовать, а своим временем каждый сам волен распоряжаться.

Хищные глаза собеседницы стали иронично-расстроенными. Она потеряла интерес к странному путнику. Мало того, что ягодки молча уплетает, так еще против общепринятых правил, хоть и неписанных, идет. У меня не имелось привычки быть для всех положительным персонажем. Поэтому остаюсь вполне довольным при своем мнении, а переубедить погруженных также тяжело, как заставить меня задержаться хотя бы на одной из стоянок. Тем временем в мое мисочке показалось дно, а желудок довольно заурчал.

Лютня

Совсем стемнело. Собираюсь покинуть это веселое мероприятие по борьбе с припасами и чистотой разума, но рыжий парень, наделенный благородным профилем, извлекает настоящую лютню и начинает наигрывать один и тот же простой аккорд. Профессиональный интерес и страсть всей моей жизни к музыке и вокалу, пусть и отмененная нынче, заставляю повременить с отдыхом. Сочинитель из меня посредственный, зато талант исполнения кормил и радовал. Меня порядочно удивило это совпадение. Мой избранный инструмент, именно лютня, а не гитара, куда более популярная, встретился в лесной глуши, напоминая о прошлом.

Менестрель, сидящий в кругу слушателей, определенно имел проблемы с восприятием. Понимаю, что он использовал возможность пронести в парк любой личный предмет, у меня самого брелок на цепочке. Для меня-то важна практичность, вот и взял то, что поменьше. Мой опыт подсказывает, что рыжий парень забыл о непредсказуемости блокады памяти, и временно утратил дар, хоть и сохранил тягу к искусству. Мне было неловко за очередного собрата, и захотелось исправить ситуацию. Решаю немного потешить народ виртуозной игрой, исполнив что-либо подобающее нашему путешествию, тем самым отблагодарить за ужин, и с чистой совестью предаться отдыху.

Подсаживаюсь к музыканту, страдающему локальной амнезией, обращаюсь с просьбой:

— Приятно встретить ценителя благородных инструментов. У большинства гитары, а у тебя такая редкость, сам на подобной играю, играл, не важно, — поняв, что заговорился, сажусь рядом и решаю не спешить с просьбой. — Разминаешься или вспомнить мелодию не можешь?

Парень перестает мучать струны, и смотрит на меня с недоверием. Его лицо изображает обиду от бессилия, смешанную с желанием показать себя с лучшей стороны. Однако отвечает:

— Черт его знает, вроде бы играл, просто так, для себя, а сейчас не идет. То ли пальцы за неделю огрубели. То ли об скалу вчера приложился с последствиями. А ты, правда умеешь? — киваю