Но самым главным в набросках Мэтта было свидетельство от известного врача. Убитый незадолго до смерти носил перчатки. Их в деле не было — обвинение было безоговорочным и быстро закрылось. Заключение прошлых врачей — коротким и незначительным.

Но наличие перчаток многое меняло…

— Главный аргумент обвинения — пистолет был у отца, а убийца был безоружен и даже его не касался. Так они опровергают самозащиту.

Говорю это, уже почти торжествуя. К заключению врача Мэтта были приложены и карточки, дающие понять — перчатки были.

— Во-первых, твой отец не владел оружием. И свидетели подтвердят — когда Патрик заявился в фирму, Ричард был одет легко и открыто — негде было спрятать пистолет. А на Патрике было мешковатое пальто. Руки в карманах. Не знаю, кто убрал перчатки с места преступления, хотя догадываюсь, — Мэтт усмехается. — Они были. А ещё в заключении есть материалы о том, что, по всему видно — Патрик направил пистолет на твоего отца почти сразу, как они вышли. Ричард не ожидал такого, а потому инстинктивно оттолкнул оружие от себя — оно выстрелило убийце в грудь. Они стояли слишком рядом.

— Это объясняет, почему отец не говорил про перчатки, — задумчиво роняю. — Он их просто не увидел в этой суматохе…

— Или так, или ему велели молчать. Он и со мной не был открыт до конца. Обрадовался, конечно. Но, похоже, мало на что рассчитывает. Ему дали понять — дело будет закрыто.

Хмурюсь, чувствуя, как подступает гнев. Какого чёрта кто-то решил, что имеет право определять чужие судьбы? Вот так просто сделать уважаемого человека пешкой в чьих-то руках — мерзость. Не столько обидно, сколько даже противно.

А ведь наказание за убийство — смертная казнь. Но вершителям судеб на это наплевать. Главное — разбогатеть.

— Очень хорошо, что они обломятся, — со злостью заключаю я. — За дело взялся профессионал, теперь им ничего не светит.

Говорю это, чтобы успокоить себя и выплеснуть эмоции. И только потом понимаю, что нечаянно сделала ему комплимент.

Я по-прежнему смотрю в папку, так что скорее слышу или чувствую, как Мэтт улыбается на мои слова.

И тогда я напрягаюсь.

Теперь его присутствие почему-то становится остро ощутимым. Ещё некоторое время назад, изучая его материалы, я настолько погрузилась в них, что мне не было дела до того, что мы с Мэттом наедине в его доме.

Сейчас это осознание не покидает.

Мнусь, не зная, что теперь делать. Уйти? Вот так просто, не объясняя причин?

Ведь нет смысла оставаться здесь дольше. Я уже поняла — Мэтт знает, что делает. А с его умением строить защиту, все эти материалы вызовут мощный эффект. Отчим будет на свободе. Это всё, что мне нужно знать.

Но я не решаюсь даже пошевелиться. И слова не идут с языка. Я просто продолжаю смотреть в папку. Пытаюсь сосредоточиться на карточках с доказательствами, на предстоящем суде. Но не могу. Чувствую Мэтта рядом.

Сердце ускоряется, когда он делает шаг ко мне. Сейчас я уверена — моё волнение чувствуется. Оно, наверное, было бы уловимо любому.

— Ты любишь его? — вдруг спрашивает Мэтт, и я вздрагиваю.

— Что? — севшим голосом непонимающе уточняю.

Он серьёзно об этом спрашивает? О моей любви к отчиму?

— Эндрю, — невозмутимо поясняет Мэтт. — Ты выходишь за него замуж. Ты любишь его?

Тут же захлопываю папку. Резко разворачиваюсь и всучиваю ему в руки.

— Это тебя не касается. Мне пора.

Я стремительно шагаю к выходу, не желая оставаться тут ни секундой больше. Какого чёрта Мэтт себе позволяет? Что за бестактные вопросы?

Я ведь уже давала ему понять, что этот брак состоится, и ничто не должно этому помешать.

— Нет, Сиенна. Ты пока не можешь этого понять, но меня касается всё, что с тобой связано.

Услышав это вслед, не останавливаюсь. Только сердце пропускает удар.

Наверное, больше его поведения меня злит только одно — собственная реакция на это.

— Прощайте, — зачем-то бросаю через плечо, открывая перед собой дверь.

Мэтт не идёт за мной вслед и не задерживает даже словами. Не вникая в это, ухожу.

Откладываю папку на стол, подхожу к окну. Смотрю Сиенне вслед. Она быстро покидает территорию особняка, но несколько раз оборачивается. Явно проверяет, не пойду ли за ней.

Поняв, что я остался, чуть замедляет шаг. Но уже скоро её хрупкая фигура скрывается с зоны видимости.

Сиенна всё ещё боится меня. Хотя я сегодня пытался чуть больше приблизиться к доверию между нами. Сначала пошло неплохо — пусть и с намёками, но состоялся разговор об убийстве. Затем она всё-таки зашла в дом. Чувствовала себя в безопасности.

Но в какой-то момент я не удержался завести тему о нас. И вот тут-то всё сорвалось. Вернулись её напряжение, волнение и страх.

Выходит, она боится не меня, а того, что происходит между нами.

Конечно, я мог бы постепенно справиться с этим, расположить её к себе, унять эти тревоги. Ведь она будет счастлива только со мной — знаю наверняка.

Но остаётся слишком мало времени до чёртовой свадьбы. Поговорив с Эндрю за тем завтраком, я словно невзначай выяснил, когда она.

Сиенна упряма. И не сдастся, даже если захочет. Из принципа пойдёт за Эндрю.

По крайней мере, не похоже, что она в него влюблена. Да и с его стороны не чувствуется любви. Это я тоже узнал наверняка наводящими и ненавязчивыми вопросами за тем завтраком.

Пора действовать. Этим я никому не наврежу — только помогу. Вместе Эндрю и Сиенна не будут счастливы. Позже оба скажут мне спасибо, а пока…

Пока я поступлю по-своему. Уже знаю, как.

Я больше не буду жить без неё.

Мне и так непросто давалось каждое наше расставание с момента встречи. Иногда я намеренно был безразличным с ней, почти холодным — так проще не обрушить на неё всю свою любовь. Долгие годы я жил этим чувством, но было проще, пока Сиенна не появилась в моей жизни. Теперь сдерживаться стоило многого.

Конечно, я знал, что расскажи ей обо всём — не поверит. Испугается ещё больше. Тем более, на фоне происходящих событий.

Это я люблю её много лет. Она меня только узнала.

Поэтому после того, как я вмешаюсь в их свадьбу с Эндрю и организую замену жениха, мне понадобится много терпения. Даже больше, чем сейчас. Больше, чем когда бы то ни было ещё.

*************

А я ведь уже и забыл, каково это — готовить. Как-то не приходилось бывать в людском обществе настолько долго, чтобы хотя бы делать вид, что ем. Не говоря уж, чтобы принимать гостей и кулинарничать самому.

Конечно, знать, к которой я формально тоже отношусь, этим сама и не занимается. Но я не держу слуг, да и владею самыми разными навыками. В то числе даже этим, хотя прибегаю к нему крайней редко.