По всему выходит, что Мэтт — нечто такое, о чём я и понятия не имею. И это пугает намного сильнее, чем если бы он оказался вампиром, оборотнем, демоном или колдуном.

С другой стороны, в своих предположениях я опираюсь лишь на легенды — а вдруг те ошибаются?

Я не успеваю утешиться этой мыслью. В мыслях неожиданно и резко возникает до того яркая картинка, словно это происходит здесь и сейчас. Не фантазия — реальность. Я оказываюсь там.

— Эдвард, пожалуйста, — непривычно страдальчески проговаривает Мэтт, обращаясь к «эксперту». — Ты ведь смог наколдовать себе бессмертие, неужели не сможешь вернуть её к жизни?

Перед ними на кровати лежит мертвенно бледная девушка. Её голова перевязана бинтом, из-под которого немного сочится кровь.

Мэтт периодически подмачивает тряпку в каком-то растворе и прикладывает к ней.

— Бесполезно, — то ли в ответ на его действия, то ли на слова говорит Эдвард. — К заклинанию бессмертия долго готовиться. И оно требует участия того, кому предстоит жить вечность. Она умирает и не сможет участвовать.

— Где эти чёртовы доктора, — будто не слыша его, морщится Мэтт. — Неужели так сложно вовремя приехать?

Эдвард делает шаг в его сторону. Неловко кладёт руку ему на плечо.

— Они не справятся, — мягко проговаривает он. — Мои зелья не справились.

Мэтт всё-таки сознаёт, что ему говорят. Понимание отражается на его лице — вместе с мучительной болью. Но принять он не может.

Ещё некоторое время повозившись с девушкой, Мэтт вдруг с силой швыряет тряпку на пол.

— Должен быть какой-то выход, чёрт возьми! — рычит он. — И не говори мне, что его нет.

На него страшно смотреть. Ощущение, что ещё чуть-чуть, и…

Что именно может произойти — сложно сказать. Вот только обстановка накаливается до предела. Ясно одно — нужно срочно вмешаться. Последствия срыва Мэтта могут стоить дорого.

Эдвард вздыхает. Он ясно понимает — друга надо спасать.

— Есть только один выход. Я могу вернуть её… Но не сейчас и не так.

Видение исчезает так же стремительно, как появляется.

«Наколдовал себе бессмертие», — сказал Мэтт помощнику. Итак, того зовут Эдвард, и он — колдун. Ведь речь шла ещё и о каких-то зельях.

Но вместе с этим пониманием появляется ещё одно — Мэтт кто-то другой. Иначе он не обращался бы за помощью в волшебстве к другу, а воспользовался магией сам.

И… Бессмертным Мэтт стал не от колдовства. Ведь сам не умел, а Эдвард обеспечил вечность только себе. Это понятно из разговора мужчин.

Но самое ужасное — в глубине души я понимаю, что намеренно копаюсь сейчас именно в этих деталях, чтобы не думать о главном.

Та девушка.

Мэтт любил её — это очевидно. И хотел вернуть.

Колдун пообещал ему это — но каким-то странным образом.

А сейчас Мэтт проявляет недвусмысленный интерес ко мне.

По телу пробегает дрожь. Что если они собираются вернуть ту девушку через меня? Может, я каким-то образом подхожу для какого-то пугающего и смертельного ритуала? И именно поэтому нужна?

Ну вот опять я обманываю себя. Думаю о каких-то кошмарах, чтобы отвлечься от другого осознания — я и есть та девушка. Ведь чувствую это в глубине души, на каком-то подсознательном уровне. Да даже при этом видении словно на себе испытала агонию умирающей. Была именно на её месте.

Сердце начинает биться в новом сумасшедшем ритме. Оставаться сидеть на месте становиться невыносимо. Не обращая ни на кого внимания, я поднимаюсь и резко направляюсь к выходу.

Во всеобщей суматохе позади разбираю радость близких — выносят оправдательный приговор.

Как кстати. Не только потому, что новость приятная и нужная, но ещё и потому, что отвлекает на себя внимание. Мой побег и не замечают.

Хотя… Боковым зрением, уже выходя в сад, я вижу — Эндрю идёт за мной.

Мы тормозим у фонтана. Я просто не могу бежать дальше и не вижу смысла.

Останавливаюсь, разворачиваюсь. Немного отдышавшись, наконец поднимаю глаза на подоспевшего Эндрю.

— Что с тобой? — обеспокоенно спрашивает он, блуждая взглядом по моему лицу. — Переволновалась?

С этим вопросом почти успокоившаяся я снова ощущаю тревогу. Безысходность, страх.

Не хочется даже думать, что некое чудовище любило меня когда-то давно. Что эта моя жизнь — не настоящая, а искусственно воссозданная колдуном. Ради Мэтта.

Я была создана для него. Мне просто не оставили выбора. И не дадут.

Ещё неизвестно, отчего я тогда умирала. Ведь явно не своей смертью.

Может, меня и тогда насильно привязали к нему?

Я принимаюсь нервно расхаживать вперёд и назад, не зная, что делать с навалившимся осознанием происходящего.

Эндрю, как всегда, расценивает иначе. Да и не может по-другому. Меня ведь сочтут за сумасшедшую, обратись я к кому-нибудь за помощью или советом.

— Ничего, всё позади, — успокаивающе шепчет жених, мягко останавливает, берёт за руки.

Но его участие лишь больше накаляет меня. Становится горько до слёз. Ведь он абсолютно не понимает моего состояния. Никто не понимает. Все в восторге от Мэтта. Я одна вижу его настоящего, и это сводит с ума.

Невыплаканные слёзы душат. Я не могу больше молчать — отчаяние переполняет.

— Я прошу тебя, не задавая мне никаких вопросов, избавься от него… Пусть он уедет обратно в свой Риклэнд, Эндрю, пожалуйста…

Он с таким недоумением смотрит на меня, что становится почти смешно. Конечно, Эндрю удивлён. Меньше всего ожидал такой просьбы.

Ведь он едва не молится на Мэтта. А тут — у невесты паника. И именно из-за его любимого адвоката.

Надо отдать должное Эндрю — он пытается взять себя в руки. Не выражает недоумение вслух. Оно заменяется вопросительным выражением, забегавшим по моему лицу. Несколько раз Эндрю будто пытается что-то сказать, но сдерживается.

Некоторое время мы так и молчим, стоя друг напротив друга и держась за руки.

Я будто на себе чувствую, как Эндрю борется с собой, видя моё состояние и помня просьбу не задавать вопросов.

Но один жених всё-таки позволяет себе.

— Он тебя обидел?

Его руки сильнее сжимают мои.

— А если я скажу, что да, ты поверишь мне? — неожиданно требовательно спрашиваю.

И резко смотрю в его глаза.

Всё, как я и думала. На его лице уже читается ответ.