— Есть кто живой?

— А… — донеслось изнутри — это ты! Я должен был догадаться.

— Ирис, сукин сын! — взвопил путник и могучей лапищей выдернув лесника из танка посадил на броню — Но как?

— Пес его знает. Я звал, ты пришел — кто бы еще мог так слаженно набедокурить? Славно погуляли.

— Брама, это кто? — спросил прибежавший Карий.

— Друг мой! Еще с учебки танковой дружим. Потерял, не думал, что доведется свидится при такой вот ситуевине.

— Потом трепаться будете, делаем ноги пока нас артуха не перепахала. Вам хорошо внутри, а нам как?

— Верно — кивнул лесник — давай первым, я этих мест совсем не знаю, поговорим опосля.

Путник перебрался в свой танк, одобрительно кивнул при виде связанного языка:

— Эй, на броне, держитесь. Малость потрясет.

Взрыкнув и выбросив облако соляры, лязгая гусеницами танк покатил на позиции ополченцев. При виде трофейных машин ополченцы на блокпосте одобрительно засвистели, откуда-то протянули древко с флагом, и к утру в городок въезжали как положено. Проурчав по плацу Брама остановил танк поодаль от комендатуры и выпрыгнул наружу злой как черт:

— Мать, масло так и брызжет — увидев подметающего на штраф работах Сухоребрыка свистнул — Серег, иди сюда!

Пребывающий в прострации шофер вздрогнул, повернулся на свист, посмотрел на конвоиров, но те кивнули, иди.

— Как Серег, сможешь подлатать — стягивая залитый маслом камуфляж осведомился путник — ты ж вроде шофер, не?

— Это конечно не машина, но все-таки дизель, принцип тот же. Надо смотреть.

— Ага, вот и смотри. Араб, ты не против если он поработает по профилю? А лопатой Пан пусть один помахает.

— Не вопрос. При поддержке пехоты танк — это сила. Даже такой.

— Ты че, Араб — посыпались вниз бойцы разведотряда — даже старые Т-34 и те снимают и ставят в строй. Подлатаем.

Из пол ста второго выпрыгнул Ирис, при свете стали видны синяки и кровоподтеки на лице, отдал честь и кивнул на танк:

— Мой в принципе цел, подлатать и порядок, но соляры почти не осталось. Зато с гостинцем, там начальник «айдаровцев».

— То, что ты знакомый Брамы мы уже в курсе, а сам?

— Как и все — потеребил нашивку с советским флагом лесник — родину защищаю. Попались на вылазке. Ребят добили, меня оставили на закуску. Хорошо обрабатывали, сволочи. И когда вы начали танцы, вывернул руки из наручников, дал в неразберихе по старшему кумполу и уволок в танк. Он как раз возле самой будки стоял. Мы в Черниговской учебке вместе служили, так что завести дело привычное, повезло что он вообще был заправлен и со снарядами. Но убитый он вообще в хлам, чудо что ездит.

— Тогда добро пожаловать. Рады что ты жив. Как звать то?

— Позывной Ирис, а так Степан Федосеев, из Луганска, а вы?

— Я Карий, это Кардан, Шахтер. Все местные, кто в чем, кто с чем — кивнул конвоиру — этого оставь на ремонт. Брама, ты как?

— Да что я, я нормально. Вот стою, автомат жду.

Карий шутя ткнул его в бок:

— Ладно, виноват признаю. За танки спасибо, и за остальное. Я в комендатуру, отчитаюсь, пока свободны.

Бойцы разошлись, шофер открыв отсек уже вовсю копался в движке, Брама приобняв друга волок в столовую:

— То, что ты Карему говорил, правда?

— Ну да, сам знаешь, из Луганска. Было логично предположить, что отражение будет в ополчении. Очнутся в лапах фашистов было не очень приятно, но поучительно. От них узнал больше чем они от меня, ну а дальше ты вовремя подоспел.

— А я в бандеровском окопе очнулся, с нашивочкой ихней на рукаве — многозначительно протянул путник.

— Та ты что? И скольких ты там придушил? В жизни не поверю, что ушел тихо.

— Пришлось пошуметь — смутился путник — девчушку вон вытащил. Привет, Танюша. Насыпь моему другу поесть, хорошо?

Кареглазая кивнула и бросилась на кухню, остальные женщины увидев иссеченное лицо лесника сочувственно заохали.

— Не боишься, что Наташа заревнует? Она у тебя ой какая — проводил лесник взглядом кареглазую — с того свету достанет.

— Собственно ее и жду, будем решать, как дальше. Не ожидал такой скорой встречи с тобой. Все это…

— Хорошо, только не организовано, не скоординировано. Пока нас спасает только откровенный дебилизм укропов.

— Вот и будем координировать сколько сил хватит. Опыт у нас имеется, а у них в избытке ненависти.

Ирис хмыкнув собрав тарелки и понес в столовую. Он привык делать, а не ждать пока сделают за него.

— Не робейте, матери, это все мелочи — и поймав сочувственные взгляды обронил — главное детей спасти, а на нас зарастет, затянется. И война эта проклятая кончится и все наладиться….

И вышел за Брамой. Шофер во всю возился во внутренностях танка, который обступили ополченцы, помогая кто чем мог.

— Ты бы, Игорешь, им еще про корабли сказал. Вот прилетят наши, да как дадут по нацистам…

— Размечтался. Теперь это сказки и надо самим. Да и чем обрабатывать? «Сияния» тут ведь нет, а снарядами жалко.

— «Сияния» нет, есть мы. Каждый знает принцип совести. Не зря нас забросило сюда, Наташку с Стасом, наверняка в оккупированный Киев, и бог знает где может всплыть Самум. Он быстро догадается о том, что до меня дошло только сейчас.

— Эх, мыслитель, много тебе еще нужно понять. Мы не единственная группа. Что? Не смотри как баюн на мышь. Первыми ушли Орест и Сергофан, у них с юсовцами свои счеты и опыт подпольно-партизанской войны в условиях оккупации. Стоит ожидать действий в больших прифронтовых городах, Харькове или Днепре. У СБУ играть с ними в кошки мышки кишка тонка, а юсовцы тут ленивые, разжирелые. Да и как не разжиреть если стычки с противником сводятся к бомбардировкам?

— Ну да, до наших западных волчар этим сявкам еще тянуть и тянуть. Попробуй устрой цветные революции если союз за это раскатает на щебенку. У юсовцев был шанс, попробовали устроить такое у нас в девяносто первом, не вышло. Потом на грани третьей мировой в девяносто пятом — «сияние» переработало ракеты. А тут, как понял из воспоминаний моего отражения, Россия только начинает процесс реанимации. Но расслоенное капитализмом общество поднять невозможно, его можно только усыплять до поры.

— Как думаешь,