— Ну, дай им сколько-нибудь. Мы еще не особенно продвинулись, а Ольгу вообще всего-то пару раз осмотрели.

— С тобой не соскучишься!

— Как всегда, дорогой.

Я смотрю на нее, мою милую женушку, и не понимаю, чего в ней больше — мудрости или глупости? Я изо всех сил пытаюсь быть верным мужем, хотя вовсе не ощущаю себя святым, а Эрика сама подталкивает меня к другой женщине? Начать с того, что Ольга мне по-своему нравится, причем уже довольно давно. Когда она появилась в моем доме, я даже вспомнил и сопоставил кое-какие даты.

Я занимался в тренажерном зале, когда она вошла в компании с моими знакомыми девушками. Помню, как сразу подумал — какая пышная грудь; силикон, что ли? Эта девица что-то пыталась себе подкачать на тренажерах, что, на мой взгляд, было ей совершенно не нужно.

После, проходя мимо их компании, услышал, как над ней подшучивают, что от тренировки у нее молоко выступило — она кормящей матерью оказалась. Я услышал и посмотрел. На темные пятнышки на уровне сосков, которые доверчиво проступили сквозь простой спортивный бюстгальтер и майку. Я стоял и смотрел. И пропал.

В тот же вечер убедил жену, что нам пора завести ребенка. Что хочу целовать ее груди, налитые и пахнущие молоком. Может, она решила, что я впал в детство и почувствовал себя маленьким мальчиком? Не знаю. Но противозачаточные послушно выкинула.

Я стал ходить на тренировки каждый вечер — вдруг ЭТА опять придет? Сумасшествие какое-то — я вдруг запал на женские груди больше, чем был ими впечатлен подростком. Если бы в нашей стране практиковалось многоженство, титул второй жены уже давно носила бы мадам Ольга Лебедева.

Похоже, свой лимон я заслужил.

Сижу в домике. То есть как сижу — сырники пеку, обещала ведь. Сметана к ним есть. Курагу замочила, режу тоненькой соломкой — может получиться даже вкуснее земляники, которую в сумерках не найти. Пока дело есть — думать о плохом не обязательно.

Когда тесто кончается, внушительная горка ароматной творожной выпечки остывает в большой тарелке на подносе. Новые наряды развешиваю по всей комнате — для поднятия настроения. Туфли раскладываю по цветам.

Наивная я какая-то. Размечталась о ребенке Игоря, уже чуть ли не на руках маленького мысленно качала, мягкие игрушки на стены навешала. Когда это еще будет?! Правильно говорят: «Хочешь рассмешить Бога — расскажи ему о своих планах».

Одеваюсь в самое классическое для знакомства с дедушкой — первый раз был не в счет. Темно-серое платье с высокой талией и отделкой белым кружевом слегка напоминает школьную форму, как мне кажется. Обуваю к нему черные замшевые туфли на низком каблуке.

Вдруг — стучат. Хотя почему «вдруг»? Третий вечер я здесь; и предыдущие начинались именно так. Открываю — Игорь. Мое сердце ухает и пропускает удар.

Денисов шагает назад со ступенек крыльца, — то есть входить не собирается. Уже уходит?! Нет, оборачивается ко мне. Я делаю несколько шагов к нему; сейчас наши глаза примерно напротив. Лампа над входом во всех подробностях высвечивает мне его.

Волосы надо лбом и на макушке длиннее, чем у висков, торчат вихрами; так и хочется пригладить. Кадык гуляет, точно он несколько раз подряд сглотнул. Верхняя губа чуть приподнимается — то ли улыбается, то ли кривится.

Легкая небритость начинает трансформироваться в короткую бородку, красиво облегающую щеки. В его блестящие глаза смотреть не могу — чудится во взгляде такое, что сразу краснею, полыхаю. Наверное, я озабоченная, раз такое кажется.

Ноздри раздувает. Сердится? Не доволен чем-то? Похож на хищную птицу, я бы сказала: такой же складный, гордый. Особенно хорош в движении. Любой жест выходит у него таким... таким особенным, неотразимым, что хочется идти за ним и смотреть, не спуская глаз.

— Здравствуй, — вспоминаю я, что мы сегодня еще не виделись, к сожалению.

Кивает. Очень хочется слышать его голос. Но он молчит. Почему он сегодня молчит?!

Смотрит на мою грудь. Или всего лишь изучает новое платье?! Я ведь даже не знаю еще — может, для Денисова деньги, потраченные на одежду — как выброшенные на ветер? Вроде упаковки. Может, он проверить пришел, на что это жена потратила кругленькую сумму?

Бормочу слова благодарности. И смотрю, как он засовывает руки глубоко в карманы. Жаль. Его руки, его пальцы — то, что я хотела бы видеть и наяву, и во сне снова и снова.

— Давно надо было тебя приодеть. Хороша.

Я вздрагиваю от радости и удовольствия, услышав всего одно доброе слово про себя. Говори, говори еще!

— От твоих блинчиков аромат на весь участок. Бери их и пойдем. Ключ захвати.

Возвращаюсь за выпечкой. Ноги подгибаются, щеки горят. Наверное, стоит волосы хоть немного поправить.

Начинаю мысленно ругать себя. Надо сосредоточиться, выбросить из головы глупости; ведь меня ждут! Почти получилось. Так, что я знаю о том, какая она — образцовая сиделка? Она точно умеет слушать. А еще относится к больному клиенту, просто как к обычному хорошему человеку. Кажется, так.

Выхожу.

— Помочь? — предлагает Денисов.

— Нет.

А на самом деле так хочется, чтобы помог!

Он забирает с подноса Федин ключ; зачем-то он ему нужен. Идем. Входим в дом. Здороваемся с Карлом Фридриховичем. Сегодня он выглядит даже лучше, чем в прошлый раз, подумала я. Восемьдесят лет, а смотрится бодрячком. Глуховат немного, приходится говорить громко.

Игорь подгоняет инвалидную коляску и перекладывает в нее дедушку. Тот слабо протестует — мне показалось, что старик вполне в силах пересесть сам, хоть и не быстро. Я везу дедушку в столовую, где Фатима красиво накрыла на стол. Еды не особенно много, и мои сырники занимают почетное место.

Сажусь рядом с дедушкой, а совсем не там, где хотела бы, и даже не напротив. Стараюсь предугадывать желания старика, пока получается. Сегодня он благодушен; у меня появилась надежда, что мы подружимся. Игорь вскоре уходит, — за ним с верхнего этажа приходит какой-то незнакомый мне человек.

Когда за столом остаемся мы с Эрикой, не считая ее дремлющего отца, она вдруг наклоняется ко мне и говорит приглушенно:

— У тебя месячные закончились две недели назад, правильно?

Я пытаюсь по-быстрому переключиться; смотрю заметки на телефоне:

— Да, все так. А что?

— Если проверка закончится нормально, завтра получишь свои четыре миллиона. Пока в долг, разумеется.

— Здорово, спасибо! — у меня камень с души свалился уже от одного обещания. Ксюша будет спасена! Ну, не станет же Эрика играть такими вещами! — А что за проверка и причем тут мои месячные?

— При том. Выяснить надо, не засланный ли ты казачок, не имеешь ли отношение к сливанию технологий. И не успели ли вы с Федей чего замутить. Я-то считаю, что не успели, но пускай специалист все же посмотрит. А завтра вечером, как подпишешь все документы, Денисов придет к тебе заделать ребенка. Нашего c ним ребенка, без всякого Центра. Я смотреть на процесс не буду. Надеюсь, ты не против.