самое важное, правда? Думаю, сейчас твоему брату эти деньги нужнее, – и кладет ладонь на мое бедро. – Иди сюда.

Я льну к нему телом, но не душой. В мыслях абсолютная каша.

Он словно почувствовал, что я обдумываю предложить сделать паузу, пожить какое-то время раздельно и сразу пошел с козырей. Знает же, как важен для меня брат, что я готова пойти на многое, лишь бы ему было хорошо. И теперь у меня просто не повернется язык предложить подобное. По крайней мере не в ближайшее время точно.

– У нас же все наладится, правда? – шепчет в мою шею.

– Конечно, – улыбаюсь, чтобы хоть как-то скрыть рвущееся из груди "нет".

Часть 8

Утром мы оба стараемся поддерживать видимость обычной жизни: пьем на кухне кофе, говорим о чем-то отстраненном, едем вместе в клинику, а там расходимся по разным кабинетам. Мой – на первом этаже, недалеко от регистратуры. А Игната, как директора и нового владельца – на втором. Сейчас он очень занят грудой документов, и я знаю, что, скорее всего до вечера мы не увидимся, чему совсем не расстроена.

– Мария Петровна уже в седьмой раз приносит нам свою собаку. Сначала она ее прививала, потом стерилизовала, затем выводила блох, обследовала пса на глисты, еще несколько совершенно ненужных процедур. Боюсь представить, с чем пожаловала сегодня, – улыбается Ольга Ивановна. – Ощущение, что ей просто нечем заняться, купила себе игрушку.

– Мария Петровна – это та шумная женщина в коридоре с рыжими кудряшками?

– Угу. Жена подполковника. В прошлом году перебрались в наш город.

– То-то же я ее не знаю.

– Справишься сама, хорошо? Мне нужно отойти – внучку забрать из детского сада, у нее поднялась температура.

– То есть взваливаете на меня проблемную клиентку? – шучу я, и, конечно, отпускаю главного ветеринара по своим делам.

В конце концов чем раньше я пройду огонь, воду и медные трубы, тем проще мне будет в дальнейшем. Разные же будут попадаться люди, иммунитет нужно вырабатывать сразу.

– Если появятся какие-то вопросы – звони. Тоня еще не ушла, поможет в случае чего, Игнат Сергеевич здесь.

– Конечно, мы разберемся. Идите.

Ольга Ивановна уходит, и я остаюсь в кабинете одна. Нахожу на столе отложенную медицинскую карту мопса Бони, знакомлюсь с анамнезом затерьезированной хозяйкой бедняжки.

Раздается стук в дверь.

– Войдите, – произношу не глядя, и кто-то проходит в кабинет.

То, что это не крикливая дама из коридора я понимаю сразу же, потому что еще никогда в жизни от взгляда какой-либо женщины по моим плечам не бежали мурашки. Поднимаю глаза – напротив стоит Дамиан, держа в руках крошечного серого котенка.

От неожиданности забываю весь словарный запас, уж кого-кого, но его я точно не ожидала здесь увидеть. Тем более его такого – красивого, хотя одет он довольно просто, обычные джинсы и белая футболка.

Сложно поверить, что когда-то он и я… Что мы хоть недолго, но были вместе.

– Привет, – начинает он первый.

– Привет.

Я совершенно не понимаю, как реагировать на его визит. Что говорить.

А впрочем… я врач, он пришел с животным. Все просто.

– Не знала, что ты, – подсматриваю имя на карточке, – Аверьянова Мария Ивановна. А это, – указываю пальцем на котенка, – мопс Боня.

– Произошла небольшая ротация, – поглаживая огромной ладонью крошечного кота, садится напротив. Он смотрит на меня прямо, не пряча взгляд. Он смотрит на меня как будто бы… скучал. И это сбивает с толку.

– И какая у вас проблема? – изо всех сил включаю профессионализм.

– У моей кошки… плохое настроение. Не пойму в чем дело.

– И как же ее зовут?

– Вобла.

– Давай посмотрим, – забираю у него котенка. Милейшее пушистое создание, месяцев двух от роду. – Начнем с того, что это мальчик.

– Никогда не умел выбирать клички животным.

Господи, ну вот опять!

Тогда он сбил меня с ног ошеломляющей харизмой. Сразу же, буквально наповал. Потом я долго ругала себя за то, что так быстро повелась, и теперь со мной происходит то же самое. Он снова врывается в мою жизнь.

– Где ты взял котенка?

– Нашел на улице. Сидел у мусорки.

– Бедняга, – чешу мурчащей грязнуле крошечный лобик. – К сожалению, у нас не приют. Зачем ты принес его сюда?

– А должен был бросить на улице?

За три года в России он практически избавился от акцента, выделяя только в некоторых словах характерные для британцев гласные.

Удивительно, но я помнила его голос все эти три года.

– Зачем ты здесь, Дамиан? – вздыхаю. Больше не хочу этих игр.

– Ну ты же вчера не пришла.

– Я написала, что не приду.

– Ты не хочешь со мной поговорить?

– А есть о чем?

– А ты считаешь, что не о чем?

– Да, я так считаю.

Врала я всегда кое-как, и сейчас тоже выходит плохо. Особенно бездарно я играю безразличие. Но оставить роль не могу.

Демонстративно осматриваю кота – уши, зубы, когти, на Дамиана не смотрю.

– Он полностью здоров, – возвращаю ему животное. – Но весь усеян блохами. Я напишу тебе название препарата, паразиты выводятся быстро и безопасно. А еще его нужно тщательно искупать.

– Нам нужно увидеться, – продолжает гнуть свое, не отводя от меня взгляд. – И поговорить.

– Так говори сейчас.

– Без свидетелей, – кивает на Воблу, – это не для детских ушей.

– Дам! – прячу улыбку. – Нам уже не по семнадцать. Если хочешь что-то сказать – говори сейчас.

– Ты счастлива с ним?

И моей трехсекундной запинки хватает, чтобы все понять.

– Можешь не продолжать.

– Он мой муж! – задираю подбородок. – Он хотел жениться на мне и женился. Слов на ветер не бросил. Как некоторые.

– Об этом я тоже хотел поговорить. Мне есть, что тебе рассказать.

– Только вот я слушать уже не хочу. Нужно было делать это раньше. Там, в ресторане, в день моего восемнадцатилетия! – обиду скрыть не получается, как и увлажнившиеся глаза. – Подарок, который я точно на всю жизнь запомнила.

– Приходи сегодня на наш пляж, в десять.

– Нет! – качаю головой. – Я не приду. И это не "наш" пляж. Нашего