Хуже всего то, что вся его семья: братья родные, полуродные и двоюродные, сводные сестры, все тети и дяди, отчим и даже его мама – гораздо выше Эрла. Блин, это несправедливо! На семейных шашлыках его волосы то и дело ерошит чья-нибудь сентиментальная рука, и совсем не обязательно она принадлежит кому-то старше его. Его постоянно отпихивают люди, даже не осознавая этого. Он и по улицам-то просто так пошляться не может – если попробует, старшие братья выстроятся в очередь и начнут скакать через него в чехарду. Вы бы от такой жизни тоже постоянно злились на этот мир.

Однако с определенной точки зрения домашняя жизнь Эрла просто чудесна. Он живет практически без надзора с двумя родными братьями, тремя «полубратьями» (у них разные отцы) и собакой в огромном доме в нескольких кварталах дальше по Пенн-авеню; они играют в видеоигры и едят пиццу почти целый день. Мама живет там же, но обычно ограничивает свои перемещения третьим этажом. Что она там делает – почти не обсуждается, особенно если рядом «малыш» Эрл, но могу сказать, что в обсуждениях упоминается «Бакарди-Мохито» и сайты сомнительных знакомств. А в это время внизу оттягиваются шестеро парней. Праздник без конца! Какие проблемы, чуваки?

Проблема 1. Скажем, у домохозяйства есть большая проблема с финансами. В доме нет отца: отец Эрла в Техасе или где-то там, а отчим – в тюрьме. Мама шестерых братьев зарабатывает, мягко говоря, мало. Два «полубрата», близнецы Максвелл и Феликс, входят в одну из наиболее активных банд Хоумвуда: «Разбойнеги Френкстауна» – и поддерживают семейный бюджет, приторговывая дурью. Сам Эрл перепробовал почти все наркотики, хотя сейчас курит только сигареты. В общем, дом набит наркотой, и в нем обосновалась парочка гангстеров – считается за проблему?

Проблемы 2 и 3. Не знаю, надо ли говорить, что в доме есть небольшая проблема шума: видеоигры, музыка, крики. А запах… Обычно все завалено мусором, часто с натекшими из-под него лужицами, да и стиркой братья обычно не заморачиваются. Время от время кто-нибудь как следует напивается и его вырывает прямо на пол – может пройти несколько дней, пока это уберут, как и кучки, частенько оставляемые собакой. Не хочу показаться «сучонкой в белом» (выражение Феликса), но это явно не идеал домашнего уюта.

Проблема 4. Дом Эрла – не лучшее место для учебы. Эрл – единственный из братьев, все еще появляющийся в школе каждый день. Девин и Деррик могут не показываться неделями; все братья от второго мужа давно забили на это дело, включая Брэндона, которому тринадцать и который, возможно, самый буйный и агрессивный из всей шайки. (К примеру, у него на шее выколоты слова «Реальный ниггер» и пистолеты. У Брэндона уже есть пистолет, и он уже умудрился заделать девушке ребенка, хотя у самого еще голос не закончил ломаться. Если в Питтсбурге станут присваивать звание Самого малообещающего человека, Брэндон явно пройдет в финал.) Из-за проблемы шума, о которой я уже говорил, дом Джексонов – не лучшее место для чтения или для домашней работы или для любой другой работы. Кроме того, если здесь тебя застукают с книгой, это может стать достаточным основанием, чтобы отдубасить ботана до чертиков.

Проблемы с 5 по 10-ю. Сам дом тоже разваливается: во дворе валяется упавший кусок водосточного желоба, в некоторых комнатах капает с потолка, по меньшей мере один из туалетов вечно засорен, и никто даже не пытается его прочистить. Зимой обычно отказывает отопление, и все спят в пальто. В доме проблема с крысами, с тараканами, и воду из-под крана тоже лучше не пить.

С видеоиграми, правда, все в порядке.

Короче, обычно мы с Эрлом зависаем у меня. Теперь Эрл почти что стал членом семьи – дымящим как паровоз, комплексующим из-за своего роста сыночком, которого никогда не было у моих родителей. Надо сказать, они – единственные взрослые, кроме мистера Маккарти, которые более или менее представляют, как с ним разговаривать, чтобы он не взбесился. Более или менее. Их разговоры – это всегда угар.

ИНТ. ГОСТИНАЯ У НАС ДОМА – ДЕНЬ

ПАПА сидит в кресле-качалке, как обычно созерцая стену. КЭТ СТИВЕНС спит на диванчике. Входит ЭРЛ, по пути к входной двери поигрывая свежеоткрытой пачкой сигарет.

ЭРЛ

Как жизнь, мистер Гейнс?

ПАПА

задумчиво

Жизнь…

ЭРЛ

терпеливо

Как ваша жизнь?

ПАПА

Жизнь! Ах да, жизнь. Жизнь – хорошо, как я только что объяснял Кэту Стивенсу. А как твоя жизнь?

ЭРЛ

Намана.

ПАПА

Я вижу, ты покурить собрался.

ЭРЛ

Ага. Составите компанию?

ПАПА

пять секунд смотрит в пространство

ЭРЛ

Ну ладно.

ПАПА

Эрл, согласишься ли ты с тезисом, что страдания человеческого бытия – понятие относительное, что у каждой жизни есть своя базовая линия, линия равновесия, ниже которой человек может считаться страдающим?

ЭРЛ

Думаю, да.

ПАПА

Первичная гипотеза: то, что представляется страданиями одному человеку, может быть радостью для другого.

ЭРЛ

Отлично сказано, мистер Гейнс.

ПАПА

Ну ладно.

ЭРЛ

Ладно, пойду курну.

ПАПА

Бог в помощь, юноша.

Возможно, 80 процентов разговоров папы с Эрлом проходят примерно так. Остальные случаются, когда папа вытаскивает Эрла в свои любимые магазинчики или в «Хоул-Фуд[4]», и они покупают там что-то невыразимо отвратительное и потом вместе едят эту дрянь. Я научился избегать этих чудны´х посиделок.

Разговоры мамы с Эрлом чуть менее крезанутые. Она часто называет его «забавным мальчиком» и забила отучать моего друга от курения, решив, поскольку я не курю вместе с ним, оставить его в покое. Со своей стороны, Эрл даже в самом раздраженном состоянии прикручивает громкость в присутствии мамы и сдерживает свои фирменные истерики с топаньем ногами и нечленораздельным рычанием. Даже не грозит никому засадить ногой по уху.

Короче, такой вот он – Эрл. Возможно, я много чего упустил, и придется добавлять какие-то подробности позже, но поскольку нет никаких оснований полагать, что вы к тому времени еще будете читать эту книгу, думаю, можно не париться – ни мне, ни вам.