договоре и, если нет, может ли он ему сообщить о нем? Император Николай ответил, что только великий князь Николай, военный министр, начальник Генерального штаба и граф Ламсдорф знают о договоре, но что царь ничего не имеет против осведомления о нем и графа Витте. Однако, судя по тем сведениям, которые сам граф Витте дает о своем посещении Роминтена и которые были сообщены им доктору Диллону и опубликованы последним в его книге, кайзер говорил только в общих чертах о своем плане коалиции континентальных держав, указывая, что ее целью является поддержание длительного мира в Европе, и уклоняясь от прямого указания на то, что договор уже подписан им и царем. Граф Витте говорил позже доктору Диллону, что осторожность кайзера была вызвана, по-видимому, боязнью, что преждевременное обнаружение договора может вызвать затруднения, подобные тем, которые встретились несколькими годами раньше, во время заключения соглашения относительно Киао-Чао и Порт-Артура.

Несмотря на то что свидетельство доктора Диллона изобилует ошибками, я считаю его точным в той части, которая касается этого периода, и, конечно, это было до того, как граф Витте возвратился в Петербург, где он был осведомлен графом Ламсдорфом о происшествии в Бьерке.

Действительное положение вещей обязывает меня сказать здесь, что граф Витте, будучи приглашен графом Ламсдорфом помочь ему в усилиях по уничтожению несчастного договора, оказал величайшую услугу и проявил недюжинную энергию. Тем более должно быть отмечено, что граф Витте в течение долгого времени придерживался мысли о заключении союза между Россией, Германией и Францией. Ему казалось, что такого рода союз, не направленный специально против Англии, может быть в конце концов образован без участия в нем этой державы. Он надеялся, что этот союз может быть противопоставлен домогательствам Соединенных Штатов Америки во имя осуществления интересов Европы. Доктор Диллон сообщает в своей книге очень любопытный разговор, происходивший по этому поводу между графом Витте и германским императором, во время его прежнего, первого посещения Петербурга после вступления на трон в 1888 году. В этом случае молодой император выразил свое полное согласие с планом Витте вообще, но энергично протестовал против исключения из этой комбинации Англии, указывая, что Америка является таким врагом, против которого вся Европа должна вести беспощадную войну.

В статье, посвященной договору в Бьерке, появившейся в Revue de Paris в 1918 году, Бомпар, посол Франции в Петербурге в ту эпоху, когда договор был подписан, и весьма проницательный наблюдатель людей и событий в России, после общей характеристики графа Витте, высказывает свое мнение об этом государственном деятеле и о его иностранной политике в следующих выражениях: «Витте был озабочен мыслью о предотвращении европейской войны какой угодно ценой. В настоящее время совершенно очевидно, что европейская война могла быть вызвана только Германией.

Я убежден, что Витте не возлагал надежд на военное могущество России как на средство помешать этому; ввиду этого он считал наиболее действенным средством заключение союза с Германией. Но такого рода союз сам по себе сделал бы Россию простым спутником Германии, и поэтому он настаивал на мысли о привлечении Франции в качестве третьего союзника.

В представлении Витте Германия могла дать военную силу, а Франция деньги; объединившись с этими двумя нациями, Россия могла бы без риска подпасть под гегемонию одной из них, использовать силу одной и деньги другой.

Он был захвачен этой мыслью и пропагандировал ее при всяком удобном случае. Было бы неправильно, однако, думать, что он имел в виду подчинить Францию Германии вместо России. Его оппозиция договору в Бьерке, которая имела столь решающее значение, совершенно убеждает в том, что он не мог иметь подобной мысли. Но франко-германский союз, с участием или без участия России, являлся совершенной утопией, и германское правительство никогда не относилось к этому серьезно, если не считать мнимого признания его в Бьерке».

Эти строки кажутся мне наиболее точным изображением точки зрения графа Витте по этому вопросу. Не было бы ничего странного, особенно после столь лестного приема германским императором, если бы он принял на себя защиту договора в Бьерке, но он был слишком дальновиден, чтобы не понять ошибки царя; как только увидел текст договора, Витте без всяких колебаний присоединился к графу Ламсдорфу в его усилиях выйти из затруднительного положения.

Переговоры, которые последовали между Петербургом и Берлином и которые принесли свои плоды только после прохождения различных фаз, были, как это и следовало ожидать, весьма деликатными и трудными. Два свидетельства были опубликованы по этому поводу — заявление доктора Диллона в его книге «Россия в упадке» и Бомпара в его статье, помещенной в Revue de Paris[5].

Оба показания, хотя и не вполне точные в деталях небольшой важности, согласуются с теми фактами, которые я узнал от графа Ламсдорфа и которые можно было узнать из ознакомления с документами, найденными в Министерстве иностранных дел и в частных архивах императора Николая во дворце Царского Села.

Я расскажу теперь коротко, как все это происходило. Граф Ламсдорф повел тройную атаку в неофициальной форме, посредством частного письма царя к императору Вильгельму, письма графа Витте к императору Вильгельму и частного представления со стороны русского посла в Берлине канцлеру. Предметом представлений являлось стремление обратить внимание на недействительность договора в Бьерке, ввиду того что он не был контрассигнован русским министром иностранных дел, и на противоречия в тексте, которые необходимо внимательно рассмотреть и исправить. Ни одно из этих представлений не имело успеха (ответ графу Витте был передан через канцлера).

Между тем Россия и Япония были накануне ратификации Портсмутского договора, и следует вспомнить, что это время как раз было определено для вступления в силу договора в Бьерке.

Граф Ламсдорф ввиду этого решил поторопиться с переговорами и написал Нелидову, русскому послу в Париже, запрашивая его, возможно ли позондировать французское правительство по поводу возможного присоединения Франции к договору в Бьерке. Нелидов поспешил ответить, даже не посоветовавшись с французским правительством, что Франция, которая так и не примирилась с положением вещей, созданным Франкфуртским договором, и которая только что заключила «сердечное согласие» с Англией, никогда не согласится присоединиться к подобному союзу.

Вслед за этим царь направил германскому императору новое письмо с целью разъяснения невозможности выполнения положений Бьеркского договора при существующих обстоятельствах, и в то же время граф Ламсдорф направил графу Остен-Сакену инструкции официально заявить, что присоединение Франции в настоящее время невозможно, а обязательства по Бьеркскому договору несовместимы с обязательствами по союзному договору между Францией и Россией, было необходимо, чтобы Бьеркский договор не вступал в силу до