– За любовь к животным! – Он поднял свой бокал.

– За животных, которые лучше людей!

Хелен отхлебнула и поверх бокала посмотрела Кириллу в глаза. Себе-то уж можно признаться – темно-карие глаза Кирилла ей нравились, и чем дальше, тем больше. У него был очень теплый взгляд. Когда они встречались глазами, у нее кружилась голова, а мысли о вербовке куда-то улетучивались.

– Бывают люди хуже животных.

Кирилл поставил бокал на стол, отвернулся, уставившись невидящим взглядом в заросли шиповника. Лежащая на столе рука сжалась в кулак. Хелен посмотрела в резко изменившееся лицо спутника и осторожно взяла его за руку.

– У тебя на руке шрам… Не расскажешь, откуда?

Кирилл высвободил руку, спокойно произнес:

– Ты лучше о себе расскажи. Мы столько всего обсудили, а я до сих пор ничего о тебе не знаю.

– Я обычный человек, а может, и не обычный… Или стану необычной. Мир меняется, и мы меняемся вместе с ним, – Хелен улыбнулась.

– Понятно, вопросы в лоб придется для другого случая поберечь, – Кирилл улыбнулся в ответ. – Да, мир меняется, очень быстро меняется. За ним трудно успеть… А может, не нужно успевать! Я вот иногда сомневаюсь…

– Я знаю, в чем ты сомневаешься. – Хелен отсалютовала бокалом. – Ты сомневаешься в правильности происходящего. Ты смотришь, куда катится мир, и говоришь себе: а туда ли он катится? Так?

– Определенно, – кивнул Кирилл, не сводя глаз с Хелен.

Они смотрели друг другу в глаза, пока колокольчик у входа не известил о новых посетителях. Сначала Кирилл принял их за обычную компанию, но потом понял, что это семья. Трое мужей, две жены и нечто неопределенного пола. Наголо бритое, татуированное полуголое существо вели на цепочке за кольцо, продетое в нос. Если верить эсэсовскому импланту, существо было полноправным хай-теком и выбрало такую жизнь само.

Компания чинно расселась за длинным столом. Существу поставили миску у ног. Чавкая, оно принялось есть.

– Ты об этом? – вполголоса сказал Кирилл.

Хелен пожала плечами и быстро показала пальцем куда-то в сторону. Кирилл скосил глаза. За соседним столиком сидели несколько молодых людей. По характерному неряшливому виду и худым бледным лицам Кирилл опознал геймеров-виртоманов. У некоторых из рук торчали разъемы для капельниц – верный признак деградации, когда виртоман переходит на питательные растворы вместо обычной еды. Геймеры обсуждали свои геймерские дела, в разговоре мелькали слова: «шмот», «персы», «артефакты». Чувствовалось, что кроме виртуальных игр их ничего не интересует. Нетронутый торт со свечками наглядно показывал, что привело геймеров в ресторан.

– Понимаешь, Кирилл, можно сидеть сложа руки и вздыхать: куда катится мир? А можно катить его туда, куда считаешь нужным. Выбор твой…

Хелен наклонилась ближе к Кириллу. Он вдохнул запах ее волос и на мгновение потерял самообладание. Чтобы отвлечься, он стал разглядывать посетителей. В ресторане в этот день хватало всяких.

– Разве об этом мы мечтали в детстве? – задумчиво сказал Кирилл, вспомнив слова Жиля. – А ведь все могло сложиться иначе.

– Безвыходных положений не бывает! – сверкнула глазами Хелен.

– Это похоже на подпись к иллюстрациям Камасутры…

До Хелен наконец дошло, и она громко, раскатисто расхохоталась, показывая крепкие белые зубы. Кирилл тоже засмеялся.

Потом они долго гуляли среди диковинных деревьев, сидели на лавочке у пруда с лебедями, слушали пение птиц в бамбуковой роще. Вокруг неспешно прогуливались хай-теки, проносились по велодорожкам велосипедисты в облегающей яркой одежде; прошагал под барабанный грохот отряд юных брейвиков.

Солнце клонилось к закату, но полис и не думал затихать: начиналась ночная жизнь. Редко кто из хай-теков работал полный рабочий день. На личную жизнь и развлечения времени хватало. Когда зажглись фонари и приличную публику на аллеях сменили разнузданные ночные гуляки, Кирилл проводил Хелен до дома. Но не остался – время для этого еще не пришло.

В самом центре Западного форштадта, в двух кварталах от площади, где сходились транспортные потоки, находилась букинистическая лавка. Хозяина лавки в форштадте считали хоть и безобидным, но чудаковатым стариком. И клиенты его были из таких же, как он, городских сумасшедших. В эпоху хай-тека пользоваться таким большим и неудобным носителем информации, как бумажная книга, могли только спятившие коллекционеры. И странное дело, но в форштадте, где выживал сильнейший, букиниста не трогали. Его не грабили, он не вылетал в трубу и даже уличные хулиганы обходили стороной. Казалось, какая-то грозная тень хранила и скрывала магазин от алчных взглядов.

Колокольчик над дверью мелодично звякнул. Кирилл галантно придержал для Хелен дверь. Склонив голову, чтобы не зацепить низкую притолоку, вошел за девушкой. Дверь захлопнулась, наглухо отрезав городской шум.

Внутри пахло старыми книгами. Тусклая желтая лампа под потолком едва освещала дубовую стойку, оставшуюся с тех времен, когда здесь был паб. В глубь лавки рядами уходили забитые книгами полки, теряясь в темноте. На незанятой полками стене висели старинные картины. Ничего не напоминало о том, что снаружи двадцать первый век. Даже телефон на прилавке был старинный, с наборным диском. Каждый раз, когда Кирилл его видел, ему все время хотелось поднять трубку. Он бы не удивился, услышав гудок. Кирилл бросил берет на прилавок, постучал.

– Есть тут кто-нибудь? – громко сказал он по-русски. – Господин Бауэр?

Из-за полок отозвался дребезжащий старческий голос.

– Сейчас-сейчас! Иду-иду!

Шаркая растоптанными туфлями, на свет вышел высокий худой старик.

– Здравствуйте, господин офицер, – слегка поклонился он.

Кириллу бросился в глаза контраст между седой головой, морщинистым лицом и крепкой загорелой шеей. В пронзительном взгляде ни капли старческой немощи. Молодые и цепкие глаза осмотрели Кирилла с головы до ног.

– Я не офицер, – поправил Кирилл.

– Не прибедняйтесь, молодой человек, вам это не идет, – в глазах старика заплясали чертики. – Я пожил на этом свете и, когда вижу офицера, так и говорю.

– Здравствуйте, дядя Конрад! – спохватился Кирилл. – Я очень рад вас видеть!

– И я рад тебя видеть, Кирилл! Ну-ка, познакомь меня со своей очаровательной спутницей!

Кирилл представил Хелен. Старик поклонился и торжественно поцеловал Хелен руку.

– Я есть очень рада знакомству, – смутилась Хелен.

– Вы не говорите по-русски? Ах, я старый дурак, – всплеснул руками хозяин и перешел на немецкий: – Я совершенно упустил из виду, что вы можете не знать русского. Я молю о прощении!

Кирилл прошелся вдоль полок, разглядывая корешки книг. Конрад взял Хелен под руку и увлек в глубь магазина.

– Давно ко мне не заходили столь прекрасные юные дамы! Я сделаю вам кофе, особенный кофе по особенному рецепту… О, вы не знаете, какой у меня кофе! Такой кофе когда-то умели варить только в Старом Яффо и в Праге, и то не во всех кофейнях!