Клов снова взглянул на Пастыря Накамуру и сухо произнес:

— Сознание человека невозможно скопировать без потерь.

— Да, многие так считают. Но я нашел способ это сделать.

— Как?

— Накопители изготовлены из особого вида дерева с весьма сложной текстурой. Вся информация записана на его древесные волокна. Компьютерщикам и биоинженерам из Научного Центра не пришло в голову, что носитель должен быть сделан из органического материала.

Клов усмехнулся.

— Ваши почитатели уверены, что вы — живой человек, — сказал он.

— Это зависит от того, что называть жизнью, — заметил Накамура. — Я намерен завершить свою работу, и вам не остановить меня.

Пастырь показал Клову на россыпь белых таблеток, лежащих на черной бархатной бумаге.

— Видите эти таблетки? Они освобождают от иллюзий. Скоро мы запустим целый цех по их серийному производству, и когда это произойдет, люди увидят реальность такой, какая она есть.

— Люди глотают наркотики, чтобы погрузиться в мир грез и иллюзий, — возразил Клов. — Ваш «антимем» не будет пользоваться спросом.

— Это усложняет задачу, но ненамного. Поверьте, я знаю, что мне делать.

— Подбросите препарат в водопровод и прохладительные напитки?

— Возможно.

— Если мемы потеряют силу, люди проклянут вас.

Накамура прищурил черные, упрямые глаза:

— Сначала — да. Но потом они поймут, что я прав. Многиеуже поняли.

Пастырь Накамура немного помолчал, ожидая ответа, но поскольку Клов молчал, он заговорил снова:

— Люди умеют меняться. Знаете, вам ведь тоже не обязательно быть убийцей.

— Это часть моей профессии, — возразил Клов.

— Не спорю. Во время войн люди тоже учились ужасным вещам, но в мирное время они с содроганием отбрасывали от себя прочь эту страшную науку. Почему бы вам не сделать то же самое?

«Потому что моя жена находится в Центре Крионики», — мог бы ответить Клов. Но он не стал отвечать.

Ствол пистолета поднялся на уровень головы Пастыря Накамуры. Тот посмотрел на пистолет напряженным взглядом. Затем облизнул губы и тихо проговорил:

— Вам меня не остановить.

— Посмотрим, — сказал Клов и нажал на спуск.

Покончив с Накамурой, капитан повернулся к пластиковому шкафу с «аквариумами» и снова поднял пистолет…

Через минуту все было кончено. Клов спрятал пистолет в кобуру и взглянул на черную бархатную бумагу с горкой белых таблеток. Немного поколебавшись, он взял одну таблетку, подержал ее в пальцах, а потом сунул ее в карман. После этого достал из кармана телефон и нажал на кнопку связи.

* * *

Десять минут спустя Клов сидел в таксолете, прижавшись лбом к холодному стеклу. За окном таксолета шел дождь. С каждой минутой он становился все сильнее, пока не превратился в настоящий ливень, и ярость ветра превращала его струи в хлещущие плети, оставляющие на стекле длинные мокрые рубцы.

Наконец таксолет остановился. Клов заплатил за проезд, выбрался из кабины и быстро зашагал к отелю со сверкающей на фасаде неоновой надписью — «САКУРА».

И вдруг случилось нечто невероятное. Вначале наступила оглушительная тишина. Все разнообразие уличных звуков — шум дождя, шорохи пролетающих мимо автолетов, голоса рекламных див — все это вдруг исчезло, прервалось, растворилось в беззвучии, словно время остановило свой ход. А потом Клов увидел, что дождевые струи замерли в воздухе цепочками сверкающих капель.

Клов остановился посреди улицы и, раскрыв рот, вытаращил глаза на неподвижное водяное стекло. Затем поднял руку и провел перед собой рукой. Пальцы разбили дождевые капли, и те застыли в воздухе облаками влаги, не желая трогаться с места, а уж тем более падать на асфальт.

И тут произошло второе чудо. Капли вдруг ожили и закружились в воздухе, подобно сверкающей мошкаре, и через несколько секунд Клов понял, что они складываются в прозрачные водяные буквы.

E… G… O… S… U… M

— Я существую, — пробормотал Клов.

«Что это?.. — подумал он, холодея от ужаса. — Сумасшествие? Неведомый закон природы?.. Неужели я и впрямь схожу с ума?.. Не рассуждать, но действовать!»

Клов молниеносно выхватил из ножен короткий меч-вакидзаси и два раза наискось рубанул водяную надпись. В то же мгновение мир снова ожил, водяные буквы обрушились на асфальт каскадом капель, ливень ударил Клову в лицо, заклокотал по плечам его кимоно, заполнил стрекочущим шумом весь мир.

…Вернувшись домой, капитан Клов принял душ и выпил рюмку саке. Он решил не думать о пережитом ужасе, списав галлюцинацию на усталость.

Минут сорок предавался своей обычной ежевечерней медитации, после чего лег в постель. Несмотря на слабость, Клов долго не мог заснуть, а когда заснул, сон не принес ему желаемого отдыха.

Клову снились странные, тревожные звуки и образы. Раза три он просыпался от того, что слышал чей-то голос. Вскинув голову, он долго вслушивался в ночную тишину, а затем снова опускал растрепанную голову на подушку. И вновь перед его глазами замелькали странные образы. Ему снилась огромная толпа странно одетых людей. Они шли мимо Клова, вскинув над головами плакаты с изречениями Пастыря Накамуры и уставившись на Клова пустыми черными глазницами.

Когда толпа прошла, на дороге остались двое — капитан Клов и какой-то незнакомый человек в длинном плаще, стоявший спиной к капитану.

— Эй! — окликнул его Клов.

Голова человека повернулась почти на сто восемьдесят градусов, и на Клова уставились два круглых желтых глаза с черными зрачками, окруженные серыми перьями. Это была голова совы. В клюве сова держала листок бумаги. Клов протянул руку и взял листок, затем поднес его к глазам. На листке чернели два слова:

EGO SUM

Клов поднял взгляд на человека с совиной головой. Того уже не было рядом. Он плавно отдалялся в ночной мрак, словно плыл над землей, едва касаясь ее ногами. Перед тем, как полностью слиться с мраком, странный человек разомкнул клюв и проговорил:

— ПОМОГИ МНЕ, И Я ПОМОГУ ТЕБЕ.

Капитан проснулся в поту. В висках у него ломило и стучало, перед глазами стояла желтая пелена. Лежа на смятой простыне, он подумал, что что-то неуловимо изменилось, хотя не мог понять, произошли ли эти изменения у него внутри, или перемены коснулись комнаты. Он долго лежал с открытыми глазами, пытаясь постичь суть изменений, но затем усталость взяла свое, и он снова погрузился в сон.

В 7.55 утра Клов вошел в двери Военного Совета. Несмотря на тяжелую ночь, он был бодр и спокоен. По-видимому, о ночных подвигах Клова стало широко известно в Конторе: охранники кивнули ему, как старому знакомому, стандартные процедуры были отодвинуты в сторону, и Клова пропустили в Штабной корпус с минимумом формальных церемоний.