— А с лицом у него что? — нахмурился Леон.

Фотографии показывали, что при жизни Сергей Увашев не был красавцем, но обладал правильными, вполне приятными чертами лица. Теперь в иссохшем трупе сложно было узнать мужчину, которым он был когда-то. На него повлияла не только худоба, его нос был искривлен, вдавлен, возле губ остались глубокие порезы.

— Тоже сам, — тихо ответил Дмитрий.

— Сам себя бил по лицу?

— Именно так. А точнее, по носу, похоже, он хотел сломать себе нос, как бы странно это ни звучало. Все остальное — удары по касательной, сопутствующие травмы. Он был слаб, у него дрожали руки…

— Но он не останавливался?

— Верно. Что-то заставляло его вести себя так. Прежде чем ты спросишь, скажу: нет, никаких следов наркотиков я не нашел.

Дмитрий не представлял, что могло так повлиять на Увашева, собранного, умного и жесткого, да и Леон, похоже, тоже. Это было плохо для следствия, но хорошо для психики его младшего брата.

Потеряв надежду найти на теле Увашева хоть какой-то след, Леон перешел ко второй жертве.

— Змею определили? — поинтересовался он.

Артура Селиванова срочно нужно было хоронить: из-за состояния крови тело разлагалось быстрее обычного. Впрочем, Дмитрий знал, что время похорон уже назначено. Этим занялись дети Селиванова от первого брака и их мать, его вдова была занята вопросами наследства.

— С вероятностью девяносто процентов, и то это было нелегко, — признал Дмитрий.

— Что подсказывают девяносто процентов?

— Что это бумсланг.

— У нас не встречается?

— Естественно, нет. Водится только в Африке, сам бы сюда не дополз.

— А если бы и дополз, вряд ли его главной целью стал бы Артур Селиванов, — невесело усмехнулся Леон. — Но изобретательность убийцы поражает! Он хотел сделать из их смертей шоу.

— У этого может быть объективное объяснение.

— А может быть и то, которое тебе не нравится.

И оба они знали, о чем он говорит.

Объективное объяснение и правда могло найтись: атака конкурентов, запугивание вдов, личная месть. Все что угодно, лишь бы это объясняло, почему с двумя обычными, в общем-то, бизнесменами обошлись так жестоко.

Этот мотив Дмитрию тоже не слишком нравился — сложно найти мотив убийства, который кому-то понравился бы. Но гораздо больше его пугало другое: что это было убийство ради убийства, что кто-то наслаждался медленным умиранием Сергея Увашева.

А значит, это маньяк.

— Что делает полиция? — поинтересовался Леон, обходя вокруг металлического стола с мертвым телом.

— Они со мной, знаешь ли, секретами не делятся!

— То есть ничего?

— Не так все плохо! Насколько мне известно, Инга сейчас допрашивает ближайших родственников убитых, всех, кто был с ними хорошо знаком.

— Это ни к чему не приведет.

— Это обычная процедура, и результат вполне может быть.

— Уйдут дни, — указал Леон. — Если не недели, чтобы опросить всех, кто знал владельцев двух развитых бизнесов. Я не говорю, что это не нужно делать. Я просто считаю, что нужно подойти к этому и с другой стороны.

Он не называл имя Анны Солари, это было и не нужно. Дмитрий и так все понимал.

— Не доказано, что это серийный убийца, — заметил он. — Шансы не так уж велики.

— Пятьдесят на пятьдесят, если говорить столь любимым тобой языком процентов. Я не буду изображать из себя адвоката Анны, ты и так знаешь, на что она способна.

Это Дмитрий и правда знал. Он встречался с ней, говорил с ней… Никакая неприязнь не помешала бы ему увидеть, что это особое существо. Если Леон виделся ему охотником, то Анна — маленьким хищным зверьком, естественным врагом тех, кого принято называть маньяками. Мангуст, убивающий змею.

Она поможет, если это маньяк. А если нет? Получается, встреча с Леоном, которую он допустит, будет напрасной?

— Чего ты хочешь? — устало поинтересовался Дмитрий.

— Прозвучало так, будто я террорист, а тебе нужны мои требования.

— Как будто это так уж далеко от истины…

— Ладно, вот тебе требования. Первое — мне нужны все материалы по этому делу. Фото с мест преступления, все отчеты, мнение полиции, показания жен, детей, домашних животных — все, что есть. Второе — мне нужно твое позволение на отправку всего этого Анне. Я расскажу ей, с чем мы столкнулись, пусть сама решает, интересно ей это или нет.

— То есть ты даже звонить ей не собираешься? — оживился Дмитрий.

— Нет, я напишу ей письмо. Я буду общаться с ней только потому, что это необходимо.

Это несколько успокоило Дмитрия: похоже, он переоценил влечение Леона к этой девице. А если так, то никаких препятствий больше не было, и они вполне могли привлечь Анну Солари к расследованию.

Если, конечно, эта сумасшедшая удостоит их своим вниманием.

* * *

Это ж надо было так не вовремя помереть!

На самом-то деле Соня не испытывала особой скорби из-за кончины своего супруга. Между ней и Артуром не было большой любви, был только брак, а это не одно и то же. Он выбрал ее, потому что она была красивее других девушек в его окружении. Он женился на ней, потому что она отказалась обеспечивать ему бесплатный секс. Тогда Соне казалось, что такая инвестиция в свое будущее куда надежнее, чем подарки.

Но теперь выяснилось, что дурацкий контракт, который Артур заставил ее подписать, мог нехило испоганить ей жизнь. Такая вот история… Он испортил ей день рождения, довел до нервного срыва, и теперь она боялась спать в одиночестве, заставил бегать по судам. Хорошо еще, что ей удалось найти грамотного адвоката, который решал две проблемы сразу: давал ей возможность оспорить контракт и позволял не спать в одиночестве.

Так что Соня была занятой дамой. Жаль только, что следовательница, угрюмая тетка, похожая на швабру в костюме, этого не понимала.

Они убили на бессмысленный допрос больше часа. Соня вспотела, потому что отказалась снимать норковую шубу, ей было душно, и она опаздывала на встречу. Но следовательница упорно отказывалась понимать ее намеки.

— У вашего мужа точно не было врагов? — в который раз спросила она.

— Точно-точно, — фыркнула Соня. — И за последние пять минут новых не появилось!

— Подумайте. В ваших же интересах их вспомнить.

— Почему это?

— Потому что, когда умирает обеспеченный человек, первым подозреваемым становится наследник его состояния.

— Ну так это не я! — ехидно заметила Соня. — Детишек его подозревайте, им все отходит, а я чуть ли не нищенкой делаюсь из-за контракта!