Коля выгрузил меня из машины и помог дойти до двери.

— Всё. Спасибо. Уходи теперь. Я сама. Если Оля тебя увидит, то она опять испугается, — проговорила я, опираясь спиной на дверь.

— Мать, ты прости ещё раз. Ты мне обещала разговор. Я через пару дней позвоню. И, ты не тревожься ни о чём. — Улыбнувшись, проговорил он.

— Я сейчас упаду. И не понимаю ничего. Потом. Всё потом, — попрощалась я с ним.

Ещё мне этого Коли не хватало. Видела я, какими глазами он провожал Олюшку, когда она садилась в машину с Иришкой.

Это всё — потом. А сейчас нужно позвонить в дверь.

Наконец-то я дома.

Мы сидели на моей кровати как выжившие после кораблекрушения. Как после встречи со стихией. Когда все живы, но точно знают, что жизнь не будет прежней. И что мир вокруг тебя чужой, а жизнь и благополучие такие хрупкие.

Мокрые после душа и трясущиеся от нервов девчонки прислонились с двух сторон ко мне. Олюшка уже не плакала. Всхлипывала теперь Ира.

Время было около двух ночи. Спать было невозможно. Нужно бы напоить всех чаем. Но у меня не было сил даже шелохнуться.

И тут в двери зашебуршал ключ.

— Зря мы не поменяли замок. — Заметила Ира.

— Лена! Ты что рехнулась? Зачем ты избила беременную Наташу? — Проорал Сергей, влетая в нашу комнату.

— Иди к чёрту. — Спокойно сказала я.

— Лена, что у тебя с рукой? — Уставился он на мой ортез.

— Какая тебе разница? Ты прибежал посреди ночи скандалить, защищая эту тварь, что разрушила нашу семью. Уходи. Противно. — Тихо проговорила я.

— Что произошло? — Никак не успокаивался Сергей.

— По навету твоей любовницы меня чуть не изнасиловал её приятель, пока ты занимался своей личной жизнью. — Проговорила Оля чужим и ломким голосом.

— Вы несете какой-то бред. Этого не может быть. Правильно говорит Наташа! Рано вам ещё отдельные квартиры. Не на пользу пойдут вам мои деньги. Вы не умеете с ними обращаться. Не заработали ни рубля. Вы ни дня не работали, а научились только тратить. Всё вам дай, да дай. Только и научились, как тянуть из меня мои деньги, — заводясь начал кричать мой муж.

— Это ты о новой машине для любовницы сейчас говоришь? — Спросила я.

— Что вы вообще делали в этом клубе? Какого лешего вас туда понесло? Приличные девочки по клубам не шарятся! В голове не укладывается! — Снова начал он.

— То же, что и твоя Наташа. — Сказала Ира вставая.

— У меня тоже в голове не укладывается. Как ты стал нам врагом. Врагом своим детям. — Сказала я твёрдо. Звенящим от обиды голосом.

Надо же. Моя боль отступила от ярости. От обиды. Вот именно сейчас, когда он упрекал наших девочек, я поняла окончательно и ясно.

Всё. Не прощу. Не забуду.

— Я снимала на телефон практически всю эту историю. Пап. И я не одна. Посмотри, наверняка в интернете полно́ видео. Полюбуйся. Что ты наделал, — сказала Ира, делая шаг вперёд и заслоняя нас с Олей от отца.

— Как ты говоришь с отцом? — Изумился Сергей.

— Как заслуживаешь. Пап уходи. Мы устали. Нам сильно досталось. Ещё неизвестно как всё закончится. Дай нам побыть семьёй. Уходи. И, кстати, посмотри заключение из больницы своей драгоценной Наташи. Уверена, она не беременна и нос у неё на месте. Мама конечно «Халк», но очень маленький, — говорила Ира, оттесняя Сергея к двери.

Сергей скрипнул зубами и, проворчав что-то о бабьем царстве, ушёл, хлопнув дверью.

— Лёгкий, — тихо сказала я.

— Кто? — Спросила Оля.

— Халк, — ответила я усмехнувшись.

— Ма-а-а-а-ам, — Иришка присела передо мной на корточки.

Первой хихикнула Оля, потом присоединилась Иришка, и я, несмотря на боль.

Мы смеялись, вытирая слёзы и обнимаясь.

И в этот момент не было никого ближе. Мы были, действительно, семьёй. Вместе.

А утром у меня поднялась температура.

У меня болело, кажется, всё. Перед глазами плыла муть. Сил не было даже повернуть голову. Трясло и морозило.

Смутно были слышны какие-то голоса за закрытой дверью. Значит, девочки ещё дома. Надо их позвать.

Я попыталась крикнуть сухим, воспалёнными горлом. Вышел невразумительный хрип.

Они же думают, что меня не надо беспокоить, что мне нужно отоспаться после вчерашнего.

Сейчас они уйдут, а я не могу дотянуться даже до таблеток.

Как же быть? Как позвать? Я ж сгорю тут, слабая, словно котёнок.

Пока я судорожно пыталась подняться в кровати, в комнату вошла Оля.

— Мам, ты проснулась? Там Александр Михайлович пришёл. И он не хочет уходить, пока с тобой не увидится, — проговорила она, подходя ко мне ближе.

— Пить, — просипела я.

— Да ты вся горишь! — Воскликнула Оля, трогая мой лоб.

Она выскочила из комнаты и буквально сразу вернулась. И не одна. С Александром и с Ирой.

— Да что ж такое-то, да как же так, — запричитала Ира, прямо как бабушка.

Всё закрутилось вокруг.

Очень быстро приехала скорая помощь. Аккуратные, чистенькие, вежливые. Похоже, Александр вызвал платную бригаду.

За полчаса меня обследовали с головы до ног, взяли экспресс-анализы и даже сделали рентген на дому грудной клетки. Вкололи лекарство и наконец-то оставили в покое.

Уже засыпая, я слышала что-то про воспаление.

Бегать по апрельскому дождю в одной блузке по Москве не самое здоровое занятие.

Хорошо, что девочки взрослые. И не нужно беспокоиться о них в быту.

В следующий раз я проснулась мокрая и вся в поту. Надо подняться и переодеться. Я попыталась сесть, но задела больное плечо и вскрикнула от боли.

Такой беспомощной, слабой, совершенно незащищённой, больной я не была, наверное, никогда.

Всегда рядом со мной был муж. Я занималась только домом, девочками, семейными проблемами. С внешним миром взаимодействовал Сергей.

Максимум того, что я решала — это выбор школы или секции для детей. А теперь навалилось всё.

Что я там, вчера подписывала? Остаётся надеяться на благоразумие Иры и её друга.

Не буду сейчас об этом думать. Я сейчас не могу изменить вчерашний день. И осознать всё, что произошло, тоже не могу. Потому что не владею всей информацией. Вот окрепну, расспрошу Иру обо всём, узнаю, во что мы там влипли, и потом буду решать.

Боюсь, что теперь мне понадобится адвокат не только по разделу имущества.

С трудом, кряхтя, как старушка, я села на кровати. Голова кружилась. По мокрой спине ознобом, шершавой лапкой, прошёлся сквозняк. Я не встану сама. И не дойду до туалета.