– Отлично, Тодд! Сто пятьдесят – это самый высокий коэффициент дохода в нашей игре. Их в мешочке всего два. Так, значит, теперь вы будете заработанные деньги умно жать на 150, и в эту сумму должны вписаться ваши расходы, перечисленные в буклете. Обсудите, как будете распоряжаться деньгами, и в конце каждого месяца сдавайте мне свой баланс. – Мэгги Кляйн наклонилась к Тодду и весело пропела: – Наверняка вы сможете позволить себе отличный домик.

Клянусь, она строила ему глазки.

Тодд тоже подался в ее сторону:

– И гибрид класса люкс.

И оба засмеялись.

– И еще, – продолжила Мэгги Кляйн. – Несмотря на то что работать вы будете вместе, вам надо решить, кто теоретически будет у вас главным кормильцем. Кто-то один? Или вы будете делать равноценный вклад? Позднее это может оказаться важным, так что принимайте решение взвешенно. Есть вопросы?

Я горжусь своим умением держать рот на замке, так что я лишь покачала головой.

Тодд ответил:

– Нет, Мэгги, вы все очень хорошо объяснили.

Она снова покраснела. Да уж, господь наделил Тодда харизмой. Одиноких стареющих женщин, падких на свежую кровь, к нему так и тянуло.

– Ладно. Не забывайте вести дневники. И сделайте отметку в расписании, нас ждут регулярные пятнадцатиминутные встречи каждый… – она вырвала листок, – вторник в одиннадцать часов. Буду ждать вас обоих, хорошо?

Ей явно было важно, чтобы у нас все было хорошо.

– С нетерпением буду ждать следующей встречи, – сказал Тодд, протянув руку.

Мэгги деликатно пожала ее.

Как так получается, что симпатичным пацанам всегда все дерьмо с рук сходит?

Я никогда не была сильна во всяких розыгрышах. Да что там, я даже анекдоты рассказывать не умею. Вечно либо слова перепутаю, либо сама слишком громко заржу, либо в самом конце вдруг пойму, что упустила что-то важное. (Типа: «Погоди, погоди, а я сказала, что он был в водолазном костюме? Забыла! Ну, вот представь, что я об этом вовремя сказала».) В общем, хорошо, что Мар с Джонни согласились помочь мне разработать план мести Тодду. Когда мы собрались и приехали, дискотека уже началась. Мы остановились перед дверью в зал, чтобы заново все проверить. Музыка грохотала.

– Так, все помнят, что делать? – спросила я.

Мар с Джонни кивнули.

Джонни перевалил весь свой вес с ноги на ногу и подтянул джинсы:

– У тебя самой все готово?

Я похлопала по карману худи с принтом группы «Коннелз»:

– В полной боевой готовности.

– Фион, еще не поздно отказаться от этой затеи, – сказала Марси.

– Ни за что. – Я потуже затянула хвостик. – Так, входим, разбиваемся и быстро проводим рекогносцировку. Потом снова встречаемся у входа. Ага?

Мои сообщники согласились, и мы пошли.

Потолок и стены спортзала были украшены белыми и серебристыми лентами, серебристыми шариками, свадебными колокольчиками, вырезанными из белых салфеток. Было такое ощущение, будто там взорвался огромный свадебный торт. Единственным источником освещения была светомузыка и какой-то стробоскоп. Я пошла направо, а Мар с Джонни – налево.

Я им сказала, что искать надо Тодда. А сама тайком высматривала еще и Гейба. Я раньше на дискотеках почти не бывала (кто бы мог подумать, да?), так что меня сильно отвлекали мысли о том, что я увижу его в неформальной обстановке. Это была ключевая проблема, которая мешала мне всецело отдаться своему акту возмездия. К счастью, Джонни в голову пришла довольно изощренная и смешная идея. Но сначала этого Тодда надо было найти.

Привыкнув к свету в зале, я высмотрела на трибунах Тодда с Амандой. Она положила свою сумочку на самый первый ряд, а он накрыл ее курткой – видимо, чтобы никто не украл ее запас блеска для губ, мятные леденцы и противозачаточные таблетки. Я знала, что Аманда их принимает, потому что в прошлом году она на физре с важным видом рассказала об этом всем. Она заявила, что у нее очень нерегулярные месячные. И якобы врач ее матери заставил ее их пить. Ага. И это просто случайно совпало с тем фактом, что за несколько недель до этого она начала встречаться с Тоддом. А наличие в сумочке блеска для губ и мятных леденцов – это просто моя догадка. Губы у нее всегда такие, будто она сосала брусок маргарина. И я надеюсь, что она додумалась пользоваться мятными леденцами, – ей это реально необходимо.

Тодд повернулся в мою сторону, и я отпрыгнула за угол трибуны, чтобы он меня не заметил. А когда я выглянула снова, чтобы проверить, чисто ли на горизонте, угадайте, кто прошел мимо меня? Вы угадали. Гейб. Я отметила про себя: черная рубашка, синие джинсы. Что он делает, чтобы его каштановые локоны лежали так идеально? Он пошел вдоль трибун, поэтому мне, по логике, оставалось лишь одно: я нырнула под трибуны и поползла за ним. Он лишь едва мелькал перед глазами. Потом Гейб остановился. Он с кем-то разговаривал, но с кем – я не видела. Он сел прямо на первый ряд. Я встала на четвереньки и подползла ближе.

Я не знаю, ползали ли вы в школе под трибунами, но на всякий случай я вам сообщу, что это сомнительное удовольствие. Там, куда достает щетка, еще нормально. А дальше – грязь кошмарная, несмотря на то что учеба только началась. Пыльные корки засохшей газировки, дохлые насекомые, обертки от конфет, крошки, волосы, может быть, даже испражнения. Но я не дрогнула. Я выполняла свою миссию. Грязь липла на ладони, мне было тошно, но я ползла. И, наконец, мне стало его слышно.

– Но я хочу с тобой увидеться, – сказал он.

И потом всего одно слово женским голосом:

– Гейб…

Он не просто с кем-то разговаривал, он разговаривал с девчонкой! И он хотел с ней увидеться. Я попыталась сглотнуть, но горло как сдавило. Я вытянула шею, чтобы рассмотреть, кто это с ним, но лишь мельком заметила его собственную задницу. Впрочем, картина была неплохая.

– Ты обещала, что мы сегодня будем вместе, – настаивал он. – Я хочу быть с тобой.

Я навострила уши, но вдруг заиграла какая-то сверхгромкая музыка. Я вообще перестала его слышать. Но мне и того хватило. К тому же Гейб вскоре встал и ушел. Ее я так и не увидела. Но будь я проклята, если не выясню, кто это.

Но на тот момент у меня была другая задача. Я выбралась из-под трибун, отряхнула руки и пошла к входу, к Джонни и Мар. Я схватила подружку, привлекла ее к себе и прошептала:

– Я тебе скажу кое-что. Потом.

– Фиона? – начал Джонни. – За звук отвечает мой приятель, Ноа. Он сказал, что в восемь тридцать музыку надо будет выключить. Зажгут свет, и директриса будет толкать речь или типа того. Возможно, стоит воспользоваться моментом. Когда свет будет гореть.

– М-м-м, Джонни, мне нравится ход твоих мыслей, – похвалила я.

К тому же, если у нас будет пауза, я смогу рассказать подруге о Гейбе. Но я решила, что сначала мне следует смыть вирус гепатита С с рук, и сказала им, что пойду в туалет.