Однако Сарелика Та Митори вернулась буквально через минуту с круглолицей черноглазой девочкой на руках. Отдала ее Ший Корай Аранаху, сказала:

– Она согласилась идти в пижаме. Видно, что очень тебя ждала.

– Так пижама отличная, – одобрил Ший Корай Аранах. – Зеленая! С мухоморами! Сам бы такую носил. Причем не дома, а отправляясь с визитами, как парадный костюм.

– Для взрослых тоже такие бывают, – заметила Сарелика Та Митори. – Купи обязательно, тебе пойдет. Пойду сварю нам еще кофе. И сделаю бутерброды, если найду из чего.

Она ушла, а Ший Корай Аранах остался с девочкой на руках. «Глазищи в точности, как у Там Кина, такие чернющие, что даже зрачков не видно», – подумал он. А вслух сказал:

– Ты очень крутая. Нет слов. Что я могу для тебя сделать?

И почти услышал голос Там Кина, который сказал: «Я хочу все помнить. Ничего не забыть». На самом деле не голос, конечно, девчонка просто подумала, но так громко и четко, что не только опытный старый адрэле, а кто угодно услышал бы. Хотя черт его знает, может, и нет. Сложно, будучи Ший Корай Аранахом, правильно оценить возможности обычных людей.

– Ты и в этой жизни великой силы адрэле, – сказал Ший Корай Аранах. – Похоже, даже сильнее, чем прежде был. Естественно, ты ничего не забудешь! Какие проблемы. Причем не потому, что я сейчас произнес это вслух. И без меня обошлась бы. Твоей воли достаточно. Но ты все равно молодец, что меня позвала. Вместе легче настоять на своем; вместе все легче! Всегда меня зови, не стесняйся. Давай сразу договоримся, что в твоей новой жизни мы – друзья.

Девчонка кивнула, серьезно, как взрослая. И крепко вцепилась в Ший Корай Аранаха. Считай, обняла.

Когда вернулась Сарелика Та Митори, варившая кофе на самом медленном, какой только можно сделать, огне, чтобы не подслушивать разговоры, за возможность подслушать которые она бы все отдала, но нельзя, все имеют право на секреты и тайны, тем более эти двое; так вот, когда она наконец вернулась с кофейником и бутербродами с джемом, больше ничего подходящего для завтрака не нашла, ее дочка буквально висела на шее Ший Корай Аранаха, а он так аккуратно и ловко ее придерживал, словно уже самолично вырастил кучу своих малышей.

– Мы решили, что будем друзьями, – объявил Ший Корай Аранах. – Шустрая у тебя девчонка! Уверен, что еще никому в ее возрасте не удавалось свести дружбу с большими мальчишками из другого двора. За это не корми ее, пожалуйста, кашей. Вообще никакой, включая ту якобы супервкусную, которую ты вчера из лавки домой принесла. Это, просила передать твоя дочка, культурный штамп и невежественное заблуждение, будто все дети непременно должны есть кашу. Она не должна!

– Так она за этим тебя позвала? – изумилась Сарелика Та Митори. – Я не понимала, что проблема с кашей настолько серьезная. Дорогая, прости!

– Не только за этим, – улыбнулся Ший Корай Аранах. – Но все остальное пусть рассказывает сама, когда станет постарше. Ты уж как-нибудь потерпи.

* * *

• Что мы знаем об этой книге?

Что, как мы уже не раз говорили, она пишет себя сама. И если кому-нибудь показалось, будто это просто красивая фраза, метафора вдохновения, то нет, не она. А констатация факта. Этот ваш автор – всего лишь секретарша с блокнотом, записывает все, что начальство (книга) велит.

В частности, он (автор, я) вообще не планировал писать о девчонке, которой родился лично ему (то есть автору, мне) незнакомый Там Кин, о чьей смерти и новом рождении было рассказано в первом томе только потому, что это показалось удачным поводом поговорить о том, как иногда трагически погибают Ловцы и почти всемогущий Большой Издательский Совет ничего не может с этим поделать. И заодно рассказать, как умирают жители Сообщества Девяноста Иллюзий и как они снова потом рождаются; понятно, что настолько быстро и у кого сами выбрали – изредка и не все, но так тоже бывает, и это, ну, интересно. Как минимум мне.

Короче, не было у автора намерения и дальше следить за Там Кином, в смысле девчонкой, которой он стал. Но кто его (меня, автора) спрашивает! Уж точно не книга с Там Кином. Эти двое у меня за спиной сговорились, у них теперь куча идей. Мы решили, хотим, нам надо, так что пиши давай!

Вильнюс, февраль 2021 года

Дана (боже, как же я скучаю по «Крепости»!) потрясенно смотрит на пластиковую коробку-сердце, набитую спелой клубникой, такой ароматной, что пахнет на все помещение, хотя упаковку пока никто не открыл.

– Только без паники, – говорит ей Артур. – Я не чокнулся. Просто сегодня в супермаркете скидки на все товары с символикой дня влюбленных. Потому что Валентин был вчера и закончился, сердечки больше никому не нужны.

– Ничего страшного, – наконец отвечает Дана. – В смысле спасибо. Шикарный подарок! Пахнет – убиться вообще.

– Вот не надо, пожалуйста, – нестройным хором говорят ей клиенты, то есть завсегдатаи «Крепости»; короче, друзья. – Даже не вздумай, зачем убиваться, скоро весна. К тому же ты обещала сделать гренки с остатками пармезана и еще не доварила глинтвейн.

– Ай, глинтвейн же! – восклицает Артур и одним суперменским прыжком оказывается возле плиты, хотя только что стоял на пороге. Выключает огонь под кастрюлей и сообщает взволнованной публике: – Нормально, не закипел.

Все с облегчением выдыхают, только Дана пожимает плечами:

– Нашли о чем волноваться. Эта кастрюля умнее всех нас вместе взятых. Умеет аккуратно варить.

Ну, кстати, да. Поначалу у Даны регулярно случались накладки. То кофе сбежит, то глинтвейн закипит и навеки утратит содержавшийся в вине алкоголь, то бутерброды в духовке преступно зажарятся до состояния сухарей. Потому что – ну какой из Даны, к чертям, ресторатор («Лучший в мире!» – возмущенно орут завсегдатаи «Крепости» и настоятельно требуют черным по белому записать их вердикт). Собственно, я и не спорю, просто когда постоянно отвлекаешься на разговоры, сплетни, воспоминания, тосты, шутки и смех, сложно уследить за готовкой. А если на все это не отвлекаться, сразу становится непонятно, зачем тебе вообще нужен бар. Поэтому я погрешу против истины, если скажу, будто Дана со временем стала внимательней. Нет, не стала! Но за ее готовкой теперь присматривают кастрюли. У них просто другого выхода нет. С такой хозяйкой не захочешь, а встанешь на путь стремительной эволюции, будь ты хоть трижды посуда. И начнешь духовно расти.

– Клубника душистая, но не особенно сладкая, – тем временем говорит Дана, надкусив красивую ягоду. – Короче, в глинтвейн – в самый раз. В кастрюлю бросать