– Настоящий дракон не должен бояться.

– Он еще не дракон, – возразил Иггельд. – Эторебенок!

– Ребенок дракона в таком возрасте ничего небоится, – сказал Апоница. – Вообще не боится. В любом возрасте. Ну даладно, я не о нем… Как ты?

– Держусь, – ответил Иггельд. – Зато со мнойЧерныш. Он не трусливый, он… он осторожный! Он очень умный. Он все понимает.

– Ну да, конечно, – согласился Апоница. –Только вот не говорит. И не все делает. Зато у него глаза умные, верно?

Иггельд усмехнулся.

– Все так.

– Давай, трус, выходи, – сказал Апоница. – Непрячься!

Черныш осторожно выглядывал из-за спины Иггельда, какзастенчивый ребенок. Когда Апоница слишком уж обращал на него внимание,отступал и снова прятался, а когда гость смотрел в сторону и вроде бы незамечал, Черныш потихоньку осмелел, зашел к нему сзади, обнюхал и дажепопробовал подергать за полу длинного халата.

– Понятно, – сказал Апоница саркастически. –Если боимся мы, то это осторожность, а если другие – трусость. Я оставилконя там, у пещер. Думаешь, ты надежно спрятался? Твое логово любой найдет. Якое-что привез. Это немного, но мы собрали, кто что может.

– Что?

– Да все по мелочи. На тот случай, если дурь не пройдети вздумаешь зимовать…

– Да я не думал, – начал Иггельд и осекся. Сказатьпо правде, он вообще не думал о зиме, и так каждый день дается с боем. –Хотя… даже не знаю. Думаю, мне пока что нельзя возвращаться.

Апоница поинтересовался мирно:

– А когда, считаешь, придет пора?

– Когда выращу Черныша большим и сильным, – ответилИггельд. – Когда увидят, что он вовсе не трус. Когда смогу доказать, что яправ!

Апоница грустно усмехнулся.

– А, значит, члены Совета ошибались?.. Да ты совсемребенок. Сам вроде Черныша. Ладно, пойдем затащим в пещеру вьюки, да отбуду,пока не застала ночь. Хоть ночи летом и короткие, но не хочу в потемках надкраем пропасти…

Черныш бежал сзади, потом начал шнырять по сторонам,обнюхивал камешки, переворачивал плоские, слизывал мокриц и червей, а когдавпереди показалась знакомая стена с черной щелью, понесся галопом вперед,смешно вскидывая толстый зад.

Апоница сказал одобрительно:

– Задние лапы крепкие. Что значит, не в котловане рос…Много бегает?

– Да все время, что не ест и не спит.

Черныш как услышал, что говорят о нем, пронесся могучимипрыжками, не сбавляя бега, к самой пещере, исчез в темноте. Когда они наконецпересекли продуваемое свирепым ветром плато, приблизились, из темноты навстречублеснули два изумрудно-зеленых глаза.

Апоница сказал с удовольствием:

– Неужели охраняет ваше логово?

Иггельд сам не поверил, Черныш вот-вот либо убежит, либоподожмет хвост и бросится ласкаться, они сделали еще пару шагов, Черныш сталвиден, он по-прежнему загораживал вход, на незнакомца смотрел вопросительно: аты кто, что пришел вот так? Это наша пещера!

Когда Апоница попробовал подойти ближе, Черныш заворчал,гребень на спине поднялся, а молочные зубы предостерегающе блеснули. Апоницатут же остановился, подмигнул Иггельду. Тот, сам донельзя пораженный, громко ичетко похвалил дракончика, поощряюще постучал палкой по боку, сунул в счастливораскрытую пасть кусочек жареного мяса.

– Хорошо, – сказал Апоница. – Вообще-то дажеотчаянные трусы защищают свое логово… особенно если загнаны в угол. Здесьдругого выхода нет?

– Нет, – признался Иггельд. – Дальше глухаястена. Хотя пещера просторная.

– Все равно неплохо, – похвалил Апоница. –Если сумею выбраться до снегов, приведу Шварна или Чудина, помнишь такого? А топривыкнет твой зверь только меня так встречать…

Иггельд воскликнул:

– Да зачем столько трудов ради меня! Я того не стою.

– Ты не стоишь, – согласился Апоница, – атвое сумасшествие – стоит. Поверь, все смотрители драконов тебя понимают.И каждый из них в какой-то миг, день или час был тобой. И со слезами не давал…выбраковывать чернышиков, лапочек, зайчиков, любимцев! Кто-то, может быть, дажеподумывал вот так же схватить своего любимца и убежать с ним куда глаза глядят.Так что мы не враги. Но мы – трезвые. И, увы, взрослые.

В тюках теплые одеяла, спальный мешок, чугунный котел имножество мелочей, при виде которых Иггельд сразу воспрянул, а жизнь показаласьнамного краше. Апоница помог занести вовнутрь, потом еще раз дважды попробовалзайти в пещеру, Черныш неуверенно прорычал, Иггельд громко и четко похвалил,почесал, дал жареного мяса, сырое – еда, а жареное – лакомство.

– Приведу, – сказал Апоница на прощанье, –кого-нибудь из них, а то и обоих сразу.

– Мне как-то неловко, – признался Иггельд.

– Хорошо, хорошо, – одобрил Апоница. – Драконне должен подпускать чужих. Потом научишь различать своих и чужих, но сейчаспусть просто не подпускает никого. Пока все, кроме тебя, чужие.

К удивлению Иггельда, уже через неделю он приехал снова, сним был Шварн, привезли еды, соли, топоры, пилу. Апоница пустил Шварна впередисебя, Черныш осторожно и пока еще неуверенно зарычал. Иггельд с удовольствиемпостучал палкой по бокам, почесал ею же загривок, похвалил, и Черныш ввосторге, что угадал, как поступить правильно, тут же испортил образ грозногосерьезного зверя, брякнувшись на спину и замахав всеми четырьмя.

Первое время Черныш жутко скучал по матери и собратьям,постоянно просился на ручки. Иггельд, сжав сердце в кулак, всякий раз относилего на отведенное место, гладил, успокаивал, уходил. Черныш вроде бы спал, ностоило Иггельду самому заснуть, как вскоре просыпался от того, что Черныш,стараясь согреться и постоянно ощущать живое тепло матери, забирался на него,как на матрас.

Лишь через пару недель воспоминание о большой драконихе имножестве братьев изгладилось из памяти ребенка, теперь там прочно утвердилсяобраз горячо любимого и обожаемого папочки, что такой сильный, такой теплый,который гладит, чешет, кормит и восхитительно чистит уши.

На прогулках Черныш прыгал перед ним, то приносил в пастибольшой камень, то приволакивал целое бревно и снова искательно заглядывал вглаза: ну вот он я, прикажи что-нибудь, да что угодно, я тут же выполню, тыувидишь, какой я послушный, как я тебя люблю, как стараюсь сделать все, чтобыты меня любил и не бросал…

Иггельд приказывал, гонял, заставлял бегать и прыгать,присматривался, как быстро рыхлое тельце становится тугим и мускулистым,компактным, крепким. Кажется, удалось, думал он напряженно. Самое главное ввоспитании – это как можно раньше закрепить у молодого дракона полезныенавыки и отучить от вредных. Если не сделать, пока еще ящеренок, то потом уженичего не получится. Дракон не поймет, почему раньше было можно, а сейчаснельзя. Возмутится, взбунтуется. Сделает по-своему, а если человек не сумеетпереломить на свое, то авторитет хозяина разлетится вдрызг. И хозяином станетдракон.