Энергия засверкала вокруг нее тысячей крошечных молний. Но что… что сделалось с ее руками?

Они на глазах стали пропадать.

Она бросила быстрый взгляд на ноги. Они тоже становились все менее материальными, все более прозрачными.

Нужно было что-то предпринимать, причем как можно скорее. Она вскинула полупрозрачную руку и метнула в бестелесного Горгона стрелу-молнию.

Чародейка так и не узнала, попала стрела в цель или нет. Пол снова содрогнулся, и раздался звук, похожий на рычание урагана, однако это был не ураган. Время. Что-то происходило со Временем. Невидимая сила подняла Вилл и отшвырнула к стене. Но она не ударилась об скрепленные известью камни. Она вообще ни обо что не ударилась и стала падать в темноту, лед, снег, камни и ледяной воздух.

В голове звучал оглушительный грохот. Ей еле удавалось различить голоса подруг, но помочь им она все равно не могла. Она и самой себе-то не могла помочь.

«Ох, как все плохо, — подумала Вилл. — Просто ужасно».

Тут что-то с огромной силой стукнуло ее. В плече хрустнуло, потом она налетела на что-то затылком, и мир вокруг нее на некоторое время исчез.

Тарани опустилась на колени прямо в снег, чувствуя себя совершенно разбитой.

— Вилл, — ласково позвала она, кажется, уже в пятый раз. — Вилл, очнись. Ну, пожалуйста, очнись же!

Но ее подруга все не приходила в себя. Ее рыжие волосы намокли от снега и потемнели от запекшейся крови, которую Тарани так и не удалось до конца счистить. Лицо Вилл было совсем бледным, почти голубоватым.

— Должно быть, она ударилась головой о камень, — сказала Корнелия.

— Ну почему тут повсюду эти камни?! — воскликнула Ирма, не в силах сдержать слез. — И еще этот снег! Где мы вообще?

— У нас больше не бывает снега, — произнес Муравьишка странно ровным голосом, как будто не мог поверить, что все это происходит с ним наяву. — Я видел снег только на картинах.

«Картины…» — Тарани вдруг поняла, почему эта каменистая, усыпанная снегом равнина, на которой они очутились, показалась ей смутно знакомой.

— Мы и есть на картине, — сказала она. — На той настенной мозаике, где изображено строительство Башни.

— Но это же было… — Муравьишка нахмурился, словно силясь вспомнить точную дату, а потом отбросил эти попытки. — Это было много веков назад. В Эпоху Раскола. Это… это не может происходить сейчас.

Много веков назад. Время. «Время поймало вас», — сказал им Горгон. Видимо, так оно и было. Тарани медленно, едва осмеливаясь, приподняла подвеску с орлом и заглянула внутрь песочных часов.

— Там темно, — вымолвила она. — Хрусталь заволокло тьмой, и я не могу разглядеть, что там происходит.

Хай Лин, растиравшая руки Вилл, чтобы согреть их, на миг оставила свое занятие.

— Но как мы тогда узнаем?.. — растерянно спросила она. — Как мы узнаем, сколько времени нам осталось до возвращения в Хитерфилд?

Тарани поднесла подвеску к уху, но ничего не услышала.

— По-моему, песок не двигается, — заметила она. — Но я не уверена.

Корнелия фыркнула, и ее дыхание в холодном воздухе тут же превратилось в облачко пара.

— Подведем итог. Пока все складывается не слишком здорово. Горгон знал, что мы придем.

Он расставил для нас ловушку во времени и стащил Фрагмент прямо у нас из-под носа. — В голосе Корнелии сквозила горечь. — И теперь мы застряли где-то в ледниковом периоде другого мира, Вилл без сознания, мы не знаем, движется время или нет… Похоже, нам придется снова, как в старые добрые времена, спасать самих себя, а попутно и Вселенную тоже.

Тарани заметила, что Муравьишка таращится на них с видом человека, совершенно сбитого с толку.

— Спасать Вселенную? — прошептал он. — И… Хитерфилд? Что это такое?

— Это место, откуда мы, — пояснила Тарани.

— Но вы же говорили… Кондракар?..

— Ну, можно сказать, что мы и оттуда тоже.

Он явно пребывал в замешательстве и больше не был ни в чем уверен. Это и понятно.

Только что все в его мире шло привычным порядком, как заведено, а в следующий миг… Тарани подумала, что если бы ее вытащил из привычного места и времени бестелесный волшебник, о котором она никогда в жизни не слышала, и забросил бы неизвестно куда в обществе пяти девчонок из далекого мира, призванных спасти Вселенную… она бы тоже казалась потрясенной.

— Вы никогда не говорили об этом… Хитерфилде, — наконец заметил мальчик.

— Это довольно милый городок, — мрачно отозвалась Корнелия. — Очень жаль, если мы его никогда больше не увидим.

Ирма словно опомнилась и вскинула голову.

— Ладно, признаю, у нас сегодня несчастливый день. Но ведь могло быть и хуже.

— Это как? — подняла бровь Корнелия. — Что же может быть хуже?

В этот миг раздался звук трубы, резкий и будто надтреснутый. Перед ними в снежной круговерти прорисовывалось что-то огромное, темное и массивное.

— Будем надеяться, что это явившийся за нами спасательный патруль, — пробормотала Хай Лин. — Потому что если это не так, мы узнаем, что значит «хуже».

К ним двигалось около дюжины мамонтов с огромными, в несколько метров длиной, бивнями, на которые были насажены острые серебристые наконечники, как у стрел.

На каждом из мамонтов сидели всадники, вооруженные копьями. Почему-то никто из них не выглядел дружелюбным и готовым помочь.

Тарани закусила губу, стараясь не показывать страха.

— Может, они нам не враги, — вымолвила она. — Вдруг они помогут нам доставить Вилл в какое-нибудь теплое место.

Но она не смогла сдержать дрожи в голосе и сама не очень-то верила своим бодрым словам.

— Приглядывайте за Вилл, — решительно сказала Корнелия. — Я пойду поговорю с ними.

— Я с тобой, — тут же заявила Ирма.

Корнелия пристально посмотрела на нее и кивнула.

— Ладно, хорошо. Только без острот, Ирма. У них могут быть проблемы с чувством юмора.

Ирма театрально схватилась за грудь.

— Я? Шутить?! Да никогда!

— Ирма…

— Ладно-ладно, я знаю. Никаких острот, никаких шпилек.

— Я тоже пойду, — сказал Муравьишка, глядя на мамонтов со странным выражением на лице. «Уже не растерянным, — подумала Тарани. — Скорее, взволнованным.» Такое лицо могло бы быть у ребенка, который внезапно обнаружил, что перенесся в любимую книжку с картинками. — Я смогу защитить вас, если начнется бой!

Чародейки дружно уставились на него. Ирма изо всех сил пыталась не рассмеяться.