Она медлила, и я легко догадался почему. Если ходили слухи о тайном владельце клуба, то они наверняка дошли и до компании, которая поставляла им швейцаров, так уж бывает с этими ночными клубами. Она не хотела давать нам сведения об этой компании и в то же время боялась соврать: а если Фаулер сообщил нам ее название и я только проверяю ее?

– Эта компания называется «Элит-А», – в конце концов сообщила она.

Беррин записал название.

– Только вряд ли вам там помогут. Сомневаюсь, что они прилежно вели документацию.

– Почему вы так думаете?

– Вы же знаете, как работают все эти охранные фирмы. Они берут людей на работу без договора по найму.

– А Шон Мэттьюз пришел к вам из «Элит-А»?

– Скорее всего да, но это было еще до меня, поэтому я не уверена. В газетах пишут, что вроде бы его отравили.

– Мы так предполагаем.

Она покачала головой, как будто не могла смириться с таким его концом.

– И куда только катится мир?!

– Туда же, где он всегда пребывал, мисс Томс. В нем полно не очень хороших людей, которые делают друг другу не очень хорошие вещи. – Я удержался от искушения добавить, что после смерти Шона Мэттьюза их стало на одного меньше. – Если мистер Фаулер появится, пожалуйста, попросите его немедленно с нами связаться.

Она взяла мою карточку с телефоном.

– Так у вас уже есть подозреваемые?

– Мы разрабатываем несколько версий, – ответил я, прибегнув к запасной тактике детективов, которая является эвфемизмом отрицательного ответа, и, видимо, мисс Томс поняла это, потому что отвернулась, скрывая усмешку.

На этом разговор закончился.

Когда мы снова уселись в машину, Беррин озабоченно обратился ко мне:

– Мне кажется, я вел себя не лучшим образом. Вы ловко с ней расправились.

Беррин только что окончил полицейскую школу, и, как многим из нас, ему еще было чему поучиться. Но в противоположность другим новичкам он это сознавал и потому не отличался излишней самоуверенностью. Его повысили из рядовых всего три месяца назад, и, если не считать Руди, этого случайного убийцу и профессионального угонщика автомобилей, дело Мэттьюза было для него первым расследованием убийства. И мы впервые работали с ним в паре.

Я пожал плечами:

– Я ведь дольше тебя служу в полиции, поэтому мне проще разговаривать с людьми вроде этой Томс. Помни, что во время расследования допрос ведешь ты. Когда имеешь дело с прожженными преступниками, об этом легко забыть.

Беррин серьезно кивнул. В этот момент он напомнил мне одного из участников телевизионного шоу «Другая жизнь». За один месяц не так просто превратиться из прилежного учащегося в детектива. Он очень старался усвоить все приемы профессии и произвести впечатление опытного полицейского, но у него это пока получалось неестественно.

Когда он снова повернулся ко мне, озабоченность на его юном лице сменилась просветленной убежденностью вроде той, какую видишь у проповедников, терпеливо ходящих от дома к дому.

– Я позволил ей смутить меня. Вот в чем проблема. Я не сумел внушить ей уважения к себе. Больше такое не случится.

– Я и не сомневаюсь, – сказал я, похлопав его по плечу. – Поработаешь со мной и не заметишь, как станешь Грязным Гарри.

Он тронул машину и вывел ее с парковки.

– Да уж, верно.

Рой Фаулержил в современном роскошном комплексе рядом с Финсберри-парком. В наше время такие комплексы называют охраняемым товариществом, хотя товариществом там и не пахнет. У главного въезда на огороженную территорию нас остановил охранник, давно уже переваливший за пенсионный возраст, и было сомнительно, чтобы он смог преградить путь даже зарвавшемуся скейтбордисту, а тем более подозрительному чужаку. Мы предъявили ему удостоверения, и он указал на стоянку перед пятью шестиэтажными зданиями, образующими полукруг вокруг хорошо ухоженного, но весьма унылого общего сада. Фаулер жил в квартире 12 во втором здании слева.

Но как его не было в клубе, так не оказалось и дома. Мы несколько минут звонили в домофон, но он не ответил. Я позвонил Элейн Томс в «Аркадию», чтобы уточнить адрес: нет, все правильно. Фаулер до сих пор не появился в клубе – факт, который начинал беспокоить и ее, и меня.

Мы уселись в машине и без толку прождали минут десять, а потом решили вернуться в участок. Утро оказалось нерезультативным, и Беррин расстроился, словно до него только теперь дошло, что работа в полиции не так увлекательна, как это показывают по телевизору.

И вот, когда мы выезжали из комплекса Фаулера, я увидел нечто интересное. Мимо нас проехал темно-синий «рейнджровер». Я видел его всего пару секунд и сразу заметил содранную краску и клейкую ленту на обоих боковых стеклах. Машина стремительно удалялась, но я успел запомнить ее номер, пока Беррин выезжал из ворот и сворачивал в другую сторону.

– Видел эту машину? – спросил я его.

Все-таки Беррин – чертовски ненаблюдательный парень.

– Какую машину? – ответил он.

Я немного подумал. Кто же это был настолько смелым и отчаянным, чтобы средь бела дня раскатывать по городу в изрешеченном пулями «рейнджровере»? А ведь эти отверстия могли быть только от пуль – а от чего же еще? – и, как я уже заметил, никогда не следует недооценивать глупость преступника. Ладно, пусть я напрасно тратил время, но я все-таки достал мобильник и сообщил в участок о подозрительном автомобиле, назвал его марку, номер, место, где я его заметил, и в какую сторону он направлялся.

– Может, мне последовать за ним? – сразу оживившись предложил Беррин.

– Да не стоит, может, ничего особенного. Пусть этим делом займутся патрульные. А нам пора уже перекусить.

– И что вы думаете? Что этот лис сбежал из курятника?

Властный и громкий голос принадлежал старшему инспектору Ноксу, большому начальнику. Уж он-то никогда не терял самообладания во время допроса. Мы с Беррином сидели в его кабинете по другую сторону внушительного стола, объясняя, что понятия не имеем, куда подевался Рой Фаулер.

– Мы незнаем, – пробормотал Беррин. – Но мы с ним точно договаривались о сегодняшней встрече.

– Хотя вообще-то это странно, – заметил я. – Уж слишком рано он исчез. Похоже на признание своей виновности, но, честно говоря, у нас на него ровно ничего нет.

Нокс с глубокомысленным видом кивнул:

– Вот именно. Куда же он делся в таком случае?

Это был хороший вопрос.

– Может, у него случились более срочные дела, и он решил, что разговор с нами подождет, – наконец предположил я.

Нокс фыркнул.

– Если так, то он очень ошибается. Мы объявим его в розыск. Пусть любой патрульный, который его увидит, заберет его и привезет сюда для допроса. Я не желаю, чтобы каждая мелкая сошка из преступного мира считала себя важной птицей.