На миг я снова закусила губу, подбирая слова.

– Если хочешь меня потрогать, то трогай меня, а не рубаху, а?

Дан хмыкнул. Стащил с меня такой бесполезный сейчас кусок тряпья и стиснул грудь, едва заметно щекоча пальцами сосок. Сам он внутри меня не двигался, будто бы такая близость была естественной, и он просто обнимал меня, а не входил в моё тело. Он осторожно провёл пальцами по соску, поддразнивая меня, так что мне опять пришлось закусить губу.

– Не сдерживайся, – скорее попросил, чем приказал он.

– Ну, нет уж, – я прикусила язык, абсолютно неожиданно вспомнив, что я тут для того, чтобы выполнять его прихоти, а не наоборот.

Я услышала негромкий смешок. Он принялся играть с моей грудью, то кружа пальцами вокруг сосков, то крепко сжимая её. И без того распалённое тело требовало большего, и в конце концов я со стоном толкнулась бёдрами в его бёдра.

– Готова, – констатировал он.

Он чуть вышел из меня и с силой толкнулся назад. Я ахнула, мозг не успевал за дыханием. Дан начал двигаться неторопливо и уверенно, повторяя рукой движения своих бёдер. В этот раз не было такого всеохватывающего безумия, но мне было странно хорошо.

С Даном было спокойно. Мысли о том, что я изменяю самой себе, отступили в сторону, оставив нас наедине друг с другом – и с удовольствием, которое я получала от его тела. Я вовсе забыла о том, что моя задача – ублажить его, потому что он больше не отдавал приказов, просто двигался расслабленно и уверенно. Так что когда внутрь меня ударила горячая струя, я удивилась и смутилась, не зная, что будет дальше. Мне определённо хотелось получить свою часть, а вот чего хочет он – я не знала.

– Помоги мне, – почти промурлыкал он у самого моего уха.

– Как? – спросила я в недоумении, ведь тянуться к нему было не слишком удобно.

Он взял мою руку и опустил мне же между ног.

– Покажи, как ты любишь.

– Дьявол…

Тихий смешок. Наши пальцы заскользили вместе, быстро, с силой сжимая нежный бугорок. Бёдра непроизвольно качнулись, подаваясь вплотную к его телу, и Дан в ответ прижался сильней. Я резко выдохнула и утонула в секундном наслаждении. Таком коротком по сравнению с тем, что происходило между нами до этого.

– Вот так, – он ещё раз поцеловал меня в плечо. – Спасибо.

– За что? – спросила я чуть удивленно.

– Узнаешь. Ты ведь ещё придёшь?

Я кивнула, уже не сомневаясь. Приду. Если охрана забудет – я напомню сама.

Я смогла переговорить с соколом только следующим вечером.

– Анхельм, – позвала я негромко, отходя в закоулочек между кухней и хозяйственными помещениями после работы.

Птица отозвалась добродушным клекотанием и легко опустилась мне на запястье. Анхельм всегда был очень умным существом. Лесные верят, что птицы – аватары духов, наблюдающих за нами. Но многие птицы, честно сказать, не умнее грызуна. Их интересуют зерно, брошенные в гнёздах яйца и прочие естественные потребности. Так что я в этой религии сильно сомневаюсь. Но если кто-то из духов и странствует по земле в виде телесного существа, то он, безусловно, выбрал для своих путешествий тело Анхельма.

Сокол, которого подарила дяде моя бабка при рождении, не только сопровождал его всю жизнь, но и не раз спасал. В каком-то смысле именно он свёл дядю с его возлюбленой. Что уж говорить о том, что дорогу в любую часть света Анхельм находит без подсказок. Так что, увидев его накануне на карнизе, я просто не могла не улыбнуться. К лапке сокола был привязан довольно плотный свиток, и я торопливо стала его отвязывать, хотя в этом и не было особой необходимости. Анхельм уже во всю рассказывал мне содержание письма.

«И тебе не хворать, – прочитала я выведенные ровным подчерком с красивыми декоративными росчерками слова дяди Вельда. – Приятно узнать, что ты вспомнила о нас. Правда, не знаю, почему именно сейчас. Надеюсь пиво не слишком кислое».

Я скрипнула зубами. Дядя как обычно, то ли не понял намёков, то ли не захотел понимать. Дальше шла череда отрывочных и угловатых древнеэльфийских рун:

«Не слушай его, Риа. Надеюсь, всё не так уж плохо. Голубка прилетела с запада уставшая и голодная. Полагаю, летела не меньше трёх дней. Рассказать дорогу она не смогла. У нас нет виверны – Вельд попал в неприятности, и Вернель прострелили крыло. Вылечить её он не смог, а мучить животное без причин не хочу я. Мы отправляемся на запад, но будем не раньше следующей недели. Накорми Анхельма и передай с ним всё, что нам нужно знать. Вернувшись назад, он укажет нам путь. Альдэ».

Направившись обратно к кухне, я осторожно стянула из бочки со льдом куропатку, предназначенную на стол охране, и вернулась всё в тот же тупичок. Анхельм покрутил головой, окидывая жертву презрительным взглядом, и недовольно посмотрел на меня.

– Больше ничего нет, – сообщила я. – Так дяде и скажи.

Поколебавшись, сокол начал осторожно клевать предложенный обед, а я принялась рассказывать то, что успела выяснить о расположении охраны. Закончив обед, Анхельм отвернулся. Добрая половина куропатки оставалась несъеденной, но капризная птица, видимо, не желала иметь дело с остывшим мясом. Бросив на меня последний взгляд, Анхельм издал прощальное клекотание и поднялся в воздух. Я же направилась к баракам.

***

Я постепенно привыкала к тюремной жизни, и это меня пугало. Даже та глухота, которую я ощущала в первые дни из-за близости эридиума, постепенно становилась естественной. Я почти перестала видеть в темноте, но это меня уже не удивляло. Осмотреть наш комплекс с помощью магии я попыталась ещё лишь раз. Получилось нечто… странное. Если раньше я будто бы слышала токи воздуха, обтекавшие строения и людей, то теперь эта часть меня казалась глухой. Зато сквозь алый, будто насыщенный кровью туман я увидела лица так близко, точно стояла рядом. Они просвечивали насквозь, и я видела другие лица и интерьеры за ними.

Поспешно прервав медитацию, я вырвалась из видения и попыталась отдышаться. Что произошло, я не знала. Оставалось лишь надеяться, что дядя объяснит мне суть моих новых способностей. Пока же оставалось ждать.

Шин больше не спал со мной. Только смотрел щенячьими глазками со своей полки, будто бы просился, чтобы я погладил его «по шишковатому лбу». Вепрь вёл себя на удивление тихо, особенно если учесть, что щёку его теперь покрывали свежие ожоги – похлёбка оказалась довольно горячей.

Как выяснилось, затаился он неспроста.

Каждый вечер я ходила в тот самый небольшой тупик, набитый граблями и лопатами, чтобы проверить, не вернулся ли Анхельм с вестями. Хоть я и знала, что путешествие займёт время, всё же не переставала надеяться на лучшее.

На седьмой день, зайдя за кучу мешков с пшеном, которые привезли только что и ещё не успели спрятать на склад, я снова позвала Анхельма. Птица не отозвалась, и я привычно собралась уходить, когда затылок взорвался болью и мир померк.