сердца отдавались у меня в голове. Я был охвачен ужасом. Но я старался оставаться совершенно неподвижным, несмотря на судороги, на боль в мышцах.

Я даже дыхание задержал…

По мне сновали мелкие букашки. В ноздрю забрался муравей! Если я чихну – я пропал!

– Где же он… – пробормотали совсем близко. – Он же точно был здесь…

В носу у меня свербело все сильнее. Я прямо чувствовал, как маленькие лапки муравья…

– Ааа… Ааа…

Нет, чихать нельзя!

– Ааа… Ааа…

Только не это!

Я мысленно упрашивал муравья: «Ну вылезай, вылезай скорее…»

– Ааа…

Разочарованно вздохнув, девочка повернулась и исчезла в зарослях.

– Апчхи!

Муравей вылетел из моего носа, но разлетелись и прикрывавшие меня листья. Я испугался, что чудовище услышало и сейчас вернётся. Но вокруг было тихо.

Совершенно окоченевший, я выбрался из ямы и встряхнулся. Всё тело ныло. Я пролежал в тесном убежище почти четверть часа.

И тут всплыл вопрос. Он мучил меня с самого начала погони, но у меня не было времени над ним задуматься.

Почему Виолетта называла меня Бенжамен?

Глава 14. Неожиданный союзник

Хромая, я побрёл прочь с лужайки. Я едва мог опираться на ногу. Каждый шаг заставлял меня морщиться от боли. Малейшее движение щиколотки отдавалось по всей ноге.

Ох, была бы здесь мама… Она бы усадила меня в кресло, растёрла бы ногу арникой, забинтовала… и потом дала бы мне что-нибудь вкусненькое…

Но мамы здесь нет. Домой мне нельзя: там чудовище. И не вкусненькое меня там ждёт, а удар ножом в живот…

Выбора у меня не было, надо любой ценой убираться отсюда! Проклятый дом! Опасно даже войти в его двери.

Я пошёл не по главной аллее, а через лес. Ковылял я с трудом и очень медленно. Но здесь меня сестре не найти. Хотя сейчас я был в таком состоянии, что ей не составило бы труда меня догнать.

Я потихоньку продвигался, напряжённо вслушиваясь и вглядываясь в кусты. И старался производить как можно меньше шума, чтобы ни одна веточка не хрустнула. Но кроме птичьего щебета, ничего не было слышно. Вроде бы никакой опасности…

Наконец я добрался до ограды. Теперь надо было найти выход.

Древние камни были густо оплетены плющом, его лозы змеились и по земле, переплетаясь в густую сеть. Было очень трудно пробираться по ним босиком, да ещё и с больной ногой! Наконец, спотыкаясь на каждом шагу, совершенно измучившись, я достиг своей цели. Оставалось самое сложное: выбраться из укрывающих меня кустов, открыть калитку и исчезнуть.

Я глянул налево, направо… Путь был свободен.

Я подкрался к воротам, схватился за ручку, повернул… Калитка со скрипом отворилась.

И тут в тишине я услышал:

– Кирил, что это с тобой?

Когда вас застают врасплох, организм выбрасывает столько адреналина, что вас словно поражает током. Я видел такое по телевизору. А теперь и сам как будто получил сто тысяч вольт. Короткое замыкание!

На мгновение у меня перестало биться сердце.

– Что с тобой? – повторил голос. – Ты бледный как смерть. Это ты меня так испугался? Прости, я не хотела…

Голова у меня пошла кругом, я чуть не упал. Рыжая девчонка поддержала меня.

– Ничего себе… Ты в обморок собираешься упасть, что ли?

– Дико… – еле выговорил я. – Ох, Дико! Как хорошо, что ты здесь!

– Надо же, как я на тебя подействовала! Первый раз в жизни вижу, как из-за меня падают в обморок!

Её шуточки меня успокоили. Я почти пришёл в себя. Если бы я решился, то просто расцеловал бы эту рыжую дылду! Но благодарности стоило отложить на потом. Нельзя было задерживаться в этом жутком месте.

– Пошли! – воскликнул я и двинулся вперёд.

Вскоре, совершенно обессилев, я плюхнулся на придорожный откос. Снедаемая любопытством, Дико пристроилась рядом.

– Ну, ты объяснишь наконец… – начала она.

Необходимо было всё ей рассказать. За последние дни произошло слишком многое, чтобы выдержать это одному. Надо было с кем-то поделиться.

Я выложил ей всё. Она слушала, не перебивая, от волнения кончик носа у неё покраснел, как у Рэмбо, когда он был занят едой…

– Ох, Рэмбо!

– Что Рэмбо? – подскочила Дико.

– Мой хомячок… Он в опасности! Нужно срочно его спасать! Сестрица собирается его убить, голову ему отрезать, порезать на кусочки…

– Успокойся! Не суетись! Во-первых, ты едва ходишь; во-вторых, твоя история какая-то неправдоподобная. Вроде фильма ужасов. И в-третьих…

– Что?

Рыжая покосилась на меня.

– Может, ты случайно выпил чего-нибудь лишнего?

Ну, знаете ли! В десять часов утра?

– Это уж слишком! – возмутился я. – Стало быть, я пьяница да ещё и врун? Впрочем, можешь мне не верить…

– Ладно, ладно, успокойся! Но нога у тебя в таком состоянии, что я сильно сомневаюсь, что ты сможешь бежать спасать своего хомячка!

– Я на коленях поползу, на руках пойду, но не позволю, чтобы хоть одна шерстинка упала с Рэмбо!

Подозрительность на лице Дико сменилась широкой улыбкой.

– Таким ты мне больше нравишься, приятель! – воскликнула она и с размаху шлёпнула меня по спине. – Я в деле, хотя, по-моему, ты слегка с приветом! Но сначала хочу кое-что тебе сказать…

Она посмотрела мне прямо в глаза.

– Ты даже не спросил, зачем я пришла к тебе в такую рань.

Действительно любопытно, хотя из-за своих переживаний я об этом даже не подумал.

– Сейчас покажу! – объявила Дико и вытащила альбом с фотографиями. – Это я нашла у бабушки…

Глава 15. Смерть в августе 1913 года

– Смотри, это моя мама, когда она училась в школе. Какой колобочек!

Спокойно сидя на траве, Дико комментировала фотографии из своего альбома. А мне казалось, что в этом есть что-то безумное. Десять часов утра. Я сижу на обочине в пижаме, босиком. Лицо и руки в крови, щиколотка распухла. Мой хомячок в опасности, сестра подстерегает меня, чтобы ухлопать… А Дико ничего лучше не придумала, чем показывать мне свои семейные фотографии! Бред какой-то!

– Узнаёшь это место? – спросила рыжая, ткнув пальцем в пожелтевший снимок.

Я взглянул и вздрогнул.

– Это… Это же в моём доме!

В розовой комнате две девочки сидели среди кукол и чинно держались за руки.

– Эта беленькая с косичками – моя бабушка, – пояснила Дико, – а другая…

Она умолкла, озадаченная: я прямо уткнулся носом в фотографию!

– А другую ты, наверное, узнал: это Эмма!

Под фотографией стояла дата: май 1912.

Дрожащей рукой я перевернул страницу. Новое потрясение: Эмма улыбалась с фотографии крупным планом. Но это была не просто фотография: такие делают для надгробий. И дата: август 1913.

– Ты что, привидение увидал? – воскликнула Дико, заметив мой ужас.

Да, привидение… Призрак… Длинные светло-каштановые волосы, пухлые щёчки, губки бантиком, большие смеющиеся глаза: Эмма была точно такой, какой я увидел её вчера в зеркале вместо отражения моей сестры. Только тогда её лицо было искажено злобой…

Я сглотнул. Мне показалось, что… Вот оно! Кусочки головоломки сложились. Все вопросы, которые я задавал себе сегодня ночью, дали один ответ, одно имя: Эмма!

Мысли роились у меня в голове. Теории, одна чуднее другой, громоздились и исчезали. Но вывод получался всё