Она с аппетитом все съела и только потом продолжила обследование холодильника. По самым скромным подсчетам на этих продуктах можно было запросто продержаться недели две. Это только в крайнем случае, если вчерашние ублюдки больше не появятся. А потом вернется с гастролей хозяин дачи. А если они приедут сегодня?

На боковой полке стояли две запотевшие бутылки водки. Светлана поставила их сбоку от входной двери. Как только кто-нибудь сунется в баню, то она разобьет об его голову бутылку и выскочит с криками о помощи на улицу. Это лучше, чем ждать неизвестности. Светлана вспомнила липкие взгляды толстяка и ее передернуло от отвращения. Ничего, она за себя постоять сможет.

Как приятно днем идти по дороге, на которой ночью тебя все пугало. Тот же самый путь, а насколько он приятнее и короче. Тоник шел с Сашкой к электричке через кукурузу и чувствовал, что все будет хорошо. Он теперь знает номер машины и рядом с ним новый друг.

А Сашка пел песни. Как выяснилось, он их знает в невероятном количестве. Причем большинство этих песен были написаны явно задолго до его рождения. Тоник не выдержал и спросил, откуда он знает все эти песни?

— Их пел мой батя, — сказал Сашка. — Он пел их под гитару и его всегда приглашали в гости. Мама говорит, что из-за этого он и спился.

— А сейчас он поет?

— Поет, когда напьется, — вздохнул Сашка. — Только гитара его давно сломана, а без нее он не может. Получается уже не песня, а пьяное нытье. А раньше… Ты знаешь, как его слушали раньше! За столом же всегда шум, гам. И он берет в руки гитару. Два аккорда и все — полная тишина. Весь вечер слушают только его.

— А ты сам на гитаре умеешь играть?

— Не успел научиться. Я тебе не рассказывал. В общем, мама нас бросила. А когда она уходила, батя и шарахнул гитарой об пол. Все вдребезги. Теперь ни мамы, ни гитары.

Тоник задумался. Он даже представить себе не мог, чтобы его мама могла их бросить.

— Вообще-то она на другой день вернулась, — решил исправиться Сашка, поняв, что перегнул палку. — Только гитары уже нет. У него была отличная испанская гитара. Сейчас такую не купишь. А батя стал пить еще больше. Неделю только держался, а потом то же самое. Я хочу, чтобы его закодировали. У наших соседей дядя Вася раньше каждый день пил, а сейчас уже год как закодировался и ни капли. Даже пиво, представляешь?

— Представляю, — ответил Тоник. У него отец прекрасно обходился без горячительных напитков. — А сколько стоит закодироваться?

— Много, — сказал Сашка. — Но я заработаю, лишь бы у меня деньги не отнимали.

— А что это ты в карманы понапихал? — Тоник потрогал непомерно раздутый карман Сашкиной куртки.

— Веревка. — Сашка вытянул из кармана конец бельевой веревки и, проверяя на прочность, подергал ее одновременно в разные стороны. — Будет чем бандитов связывать.

Тоник усмехнулся, представив себе, как Сашка связывает двоих бандитов сразу, но ничего не сказал — нужно было уже покупать билеты.

В электричке они сели у окна, напротив друг друга. Говорить среди общего шума было бы непросто и у Тоника появилась возможность как следует рассмотреть Сашку.

Он был моложе Тоника года на два, не меньше, но сколько в нем самостоятельности и уверенности в себе. Он совершенно точно знает, чего хочет от жизни и как этого добиться.

Откуда в нем это? Тоник видел перед собой обычное лицо совершенно обычного мальчишки и не мог угадать, в чем же он отличается от него. Белобрысый, синеглазый. Да таких же вокруг тысячи. И в то же время в нем чувствовалась какая-то тайна.

Сашка только улыбался, чувствуя на себе пытливый взгляд Тоника. Внезапно он наклонился вперед и, как заговорщик, сказал:

— Давай поиграем.

— Давай, — согласился Тоник, радуясь возможности скоротать время.

— А во что ты умеешь играть?

— В буриме, — улыбнулся Тоник.

— На деньги?! — Сашка от удивления даже привстал. Уж такого от Тоника он никак не ожидал.

— Какие деньги? — возмутился Тоник. — Это же не в карты играть. Это древняя интеллектуальная игра. В нее еще в прошлом веке играли. Может быть, даже Пушкин или Лермонтов. Это игра поэтов.

— А мы здесь при чем? — Сашка отодвинулся назад, в глубину лавки, с недоверием глядя на Тоника.

— А чем мы хуже? — придвинулся к нему Тоник. — Я не имею в виду Пушкина или Лермонтова, а вообще. Чем мы хуже других? Ты что, не сможешь срифмовать пару строчек. Мила-кобыла, Сашка-промокашка, понял?

— Сам ты промокашка, Тоник-панассоник.

— Вот видишь, — обрадовался Тоник, — получается же. Назови какое-нибудь слово.

— Электричка, — нехотя сказал Сашка.

— Птичка. А теперь я говорю слово, а ты должен придумать рифму. Ну, например, цветок.

— Свисток.

— Отлично. Теперь нужно придумать четверостишье с этими словами. Через пять минут проверим, у кого лучше получится.

Тоник прикрыл глаза и сосредоточился. Сашка с веселым недоумением смотрел на него. Первый раз в жизни он видел живого поэта, который к тому же был его названным братом.

Тоник внезапно открыл глаза:

— А ты что, уже придумал?

— Ага, — ответил Сашка.

— А я — нет, — сказал Тоник и снова закрыл глаза.

Через пять минут Сашка первым читал свое стихотворение.

— А почему дедушке, а не девушке? — рассмеялся Тоник.

— Дедушка старый, ему надо. А девушка молодая, сама нарвет.

— Ну, хорошо, — согласился Тоник. — Слушай теперь мое.

— Не очень понятно, — дипломатично заметил Сашка.

— А это про любовь. Про любовь и должно быть непонятно. Но если хочешь, я тебе все объясню.

— Да нужно очень. Давай лучше в мою игру сыграем, — оживился Сашка. — Ты считаться умеешь?

— Смотря как.

— Очень просто. На раз, два, три одновременно выбрасываем пальцы, кто сколько захочет. Потом складываем и считаемся. Кто последний — получает щелбан, согласен?

— Согласен. — Тоник потер свой лоб и улыбнулся. Слишком очевидным было желание Сашки его надуть.

— Раз, два, три, — Сашка выбросил вперед три пальца, Тоник — четыре.

— Семь. — Сашка посчитался и последним оказался Тоник. — подставляй лоб.