Эрика? — спросила я, заглядывая в его прекрасные синие глаза.

— Что — ЭТО? — его взгляд был пустым и холодным, смотрел он будто сквозь меня.

— Ты изменился… Что случилось?

— Эрик не тот человек, кого я хотел бы видеть у себя дома, — он поджал губы. — И рядом со своей женой…

— На счёт дома я могу понять, но я — не твоя собственность, Генри. А Эрик — мой начальник, мы не можем не общаться.

Генри беспомощно закрыл глаза, пытаясь отгородиться.

— Открой глаза, — настойчиво попросила я, взяв его за подбородок.

Он покачал головой.

— Посмотри на меня! — сказала я уже громче.

Его голубые глаза полные печали распахнулись, их глубина тянула меня.

— Я не уйду… Даже если ты будешь меня прогонять, — смотрела в холодную синеву глаз Генри, стараясь увидеть искорки тепла.

Он вгляделся в моё лицо в поисках подвоха.

— Не уйду, слышишь…

— Слышу, — прошелестел его голос.

Я нежно поцеловала его в уголок глаза. Он сомкнул веки, я коснулась губами нежной трепещущей кожи на веках и его пушистых ресниц. А потом поцеловала приоткрывшиеся губы, и мягко спросила:

— Это был он? Да?

Генри вопросительно посмотрел на меня.

— Эрик, тот самый друг, к которому ушла твоя девушка?

Глава 9. ОБМЕН СЕКРЕТАМИ

Муж кивнул, уставившись пустым взглядом в пол.

— И ты до сих пор не можешь её забыть?

Он помолчал, будто собираясь с духом.

— Не могу… Но рядом с тобой, Ирина, я иногда и сам себя забываю…

— А я себя… Рядом с тобой…

Я очнулась только спустя некоторое время, потная и разомлевшая, в голове стоял гул. Генри задремал, обнимая меня сзади. Никогда в жизни я не чувствовала ничего подобного, внутри меня всё трепетало. Так я себе представляла свои эмоции, когда выйду на сцену примой впервые. Но я понимала, что шансы на это невелики. А вот найти такое счастье в обычной жизни я и не думала.

Закрыв глаза, я погрузилась в беспокойный сон. В нём я потеряла Генри в толпе, и кричала, пытаясь найти его, но изо рта вырывались одни хрипы. Потом, только темнота…

…

Весь следующий день мы провели в постели. Я не могла оторваться от своего супруга, упиваясь им как живой водой. К вечеру он окончательно вымотался, а у меня ныла спина и бедра.

— Вот это Эрик дал тебе выходной, — усмехнулся Генри. — Знал бы, чем мы занимаемся, не позволил бы….

— Не поняла… Мы же муж и жена, — я повернулась к нему лицом и с тревогой посмотрела в глаза. — Ты что сказал ему о нашей договоренности?!

— Ирина, он и так уверен, что брак фиктивный. То, что ты сейчас в постели со мной настолько невероятно, как падение Луны на Землю. Это нонсенс…

— Нонсенс — это наличие мозга в твоей черепной коробке, — выпалила я, как всегда, не в силах сдержать темперамент. — Больше никогда так не говори…

— Ирина… Будь реалисткой, я инвалид. С выдающимися прошлым, не обделён деньгами, но инвалид. И болезнь прогрессирует…

— Генри, пожалуйста, не надо об этом сейчас… Я была так счастлива всего минуту назад.

— Серьезно? — он нежно улыбнулся, глядя с недоверием.

— Конечно серьёзно… Стала бы я говорить такое просто так? — возмущённо сказала я.

— Ох, я был бы самым счастливым человеком, если бы это было правдой, — Генри мечтательно прикрыл глаза.

— Так это правда! Боже, ты так всё усложняешь, — я закатила глаза, и откинулась на подушки, стараясь унять закипающий гнев.

— Я слышал, что русские женщины особенные. Но не понимал, в чём именно…

— И в чём же? — я повернулась к нему, опираясь на локоть.

— В тебе есть, — он зажмурился, будто вспоминая что-то. — (по-русски) ДЬЮША…

— (по-руссски) ДУША, — поправила я, и улыбнулась.

— Да, точно…

— Генри, ты такой болван… Почему мы не можем просто заниматься любовью, и в перерывах болтать о погоде? Вечно ты заведёшь какой-нибудь странный разговор.

— Против занятий любовью я ничего не имею, моя дорогая, — промурлыкал он, и притянул меня к себе.

Через пару минут, я чудесным образом снова оказалась верхом на своем любимом гнедом жеребце.

…

Это был первый день в моей жизни, когда я не хотела идти на работу. Я просто не могла оторваться от Генри, мне казалось, что отдельно от меня дома остаётся какая-то важная моя часть. Будто я за это время срослась с ним телом, как сиамский близнец.

Уходила я рано, когда он ещё спал. Поцеловала его приоткрытый рот, погладила по волосам и пошла навстречу новому дню.

На репетиции с кордебалетом я чувствовала какой-то невиданный прилив сил. А ещё заметила, как любуюсь своим отражением в зеркалах, обычно я видела только изъяны, а здесь заметила статную осанку, острые ключицы, точёные бёдра и икры. Но самым неудобным и неожиданным было то, что я стала замечать взгляды Эрика.

Это был точно не взгляд хореографа, замечающий огрехи движений, неуверенность поступи или смазанный в приземлении прыжок. Он смотрел как хищник на добычу, затаившийся, напряжённый, готовый к прыжку.

"Что происходит?"

Мне не льстило это внимание, оно меня пугало. В подтверждение моих догадок, Стелла постоянно меня толкала, и наступала на пятки. В какой то момент она с силой дёрнула меня за пучок. Кожа на голове ещё болела, и я непроизвольно вскрикнула. Эрик сделал знак рукой, и все остановились.

— Что такое? — сдвинув брови, он уставился на меня.

Я молча пыталась сложить пучок.

— Ирина нарастила слишком длинные волосы. Зацепилась за меня пучком, — пояснила Стелла.

— Просто кто-то не видит, куда прёт, — проворчала я, вставляя шпильки в волосы.

— Стелла… Держи себя в руках! Как ребёнок! — Эрик закатил глаза.

— Но она сама! — начала оправдываться Стелла.

— Тихо! — рявкнул Эрик, разрезая ладонью воздух прямо перед лицо Стеллы.

Он подошёл ко мне, и несколькими чёткими движениями восстановил мой пучок. Пока его руки порхали над моими волосами, я боялась пошевелиться.

— Вуаля! Ты снова идеальна! — сказал он, и едва заметно коснулся кончиками пальцев моей шеи.

— Спасибо, Эрик.

Этот непрошеный комплимент резанул слух и, похоже, не только мне. Стелла косилась на меня всё время до окончания репетиции, но больше не трогала.

В перерыве я закрылась в гримёрке премьеров, как дублёры Катарина с Робертом тоже расположились здесь. Пока никто не пришёл я легла на кресло, и закинула ноющие ноги на спинку. Дверь щёлкнула, и в гримёрку грациозной поступью вошёл Эрик.

— Как ты, Медведица? — небрежно спросил он.

— Нормально, только лапы болят, — усмехнулась я, указывая на свои ноги.

Он подошёл к креслу, и облокотился на него