Она мучительно страдала, не в силах принять правильное решение. А утром, умывшись холодной водой, чтобы хоть как-то привести себя в чувство, даже не позавтракав, Зина поплелась на работу.

— Крестовская, наконец-то! — Заведующая кафедрой подошла к ней со спины.

От неожиданности Зина вздрогнула.

— Ну что, пришли? — продолжала та, недружелюбно глядя. — А вас тут ждут! И уже давно!

— Кто ждет? — не поняла Зина.

— Да вот… — указав рукой в сторону молодого мужчины в форме сотрудника НКВД, заведующая повернулась к шкафу с книгами и стала изображать, что что-то ищет.

В душе у Зины все обмерло. Она испуганно взглянула на незнакомого человека.

— Доброе утро, — уловив ее взгляд, тем не менее приветливо поздоровался он. — Меня зовут Кирилл Матвеев. Я следователь по особо важным делам следственного управления.

— Доброе утро, — пролепетала Крестовская.

— Где мы можем с вами поговорить? — спросил он.

— Да в моем кабинете разговаривайте, — вдруг встряла в разговор заведующая кафедрой, прислушивавшаяся к их разговору.

Она пропустила их внутрь своего кабинета. — А я пойду… Пойду…

— Да не бойтесь вы так! — обратился к Зине следователь, усаживаясь в кресло за стол заведующей. Изо всех сил он старался излучать доброжелательность.

— Да я и не боюсь, — Зина передернула плечами. Весь ее вид показывал, что она ни капли не верит в его благие намерения.

— Вы знакомы с Софьей Николаевной Старыгиной? — начал он.

— Конечно, — в памяти Крестовской тут же всплыло лицо старушки-библиотекарши. — Она работала заведующей научной библиотекой в нашем институте, потом ушла на пенсию.

— Все верно, — кивнул Матвеев. — У нас есть информация, что вы приходили к ней на квартиру. Зачем?

— Ну, скучала, — пожала плечами Зина. — А это запрещено? Мне не хватало общения с ней. Мы дружили. И я хотела узнать, почему она решила уйти с работы. Но мне сказали, что ее семья переехала, и никто не знает адреса.

— Все верно, — снова повторил следователь.

— Можно узнать причину ваших расспросов? — взглянула на него Крестовская.

— Можно, — скупо усмехнулся Матвеев. — Вчера днем в окрестностях села Нерубайское, рядом с Хаджибеевским лиманом, был найден труп Софьи Николаевны Старыгиной.

Зина окаменела.

— Как?! Почему?! За что?! — Она не могла прийти в себя.

Следователь между тем продолжал:

— И это при том, что семья Старыгиной, ее муж и взрослый сын с женой, все вместе переехали на Садовую в Одессе.

— Как на Садовую? — ахнула Зина, начиная приходить в себя. — Это совсем рядом. А что она делала в Нерубайском? В гости приехала?

— Этого мы не знаем. В Нерубайском у нее не было ни родственников, ни знакомых, и ни к кому она не приезжала.

— Как она умерла? — Крестовской хотелось плакать, но она себя сдерживала.

— Первоначально похоже, что смерть наступила от естественных причин — инсульт, кровоизлияние в мозг. Мы ждем подробных результатов вскрытия.

— Но вы же в это не верите, так? — пристально посмотрела на него Зина.

— Нет, не верим, — честно ответил Матвеев. — Понимаете, есть одна очень странная деталь…

— Какая? — Зина насторожилась.

— Ее труп был привязан веревкой к стулу и оставлен в руинах заброшенного дома на самой окраине села.

— Привязан веревкой? — охнула Крестовская. — Но это же неестественная смерть!

— И я так думаю, — кивнул Матвеев.

— Я не понимаю, я не понимаю, зачем ее убивать! Она была такая добрая, культурная… — у Зины не хватало слов. Но тут в ней заговорил профессионализм. — А, кстати, как вы опознали труп?

— Сложностей не возникло, — охотно отозвался Матвеев. — В карман ее пиджака было вложено удостоверение личности. А ее родственники опознали тело.

— Как странно… — Крестовская не могла скрыть печали, охватившей ее при этом жутком известии.

— Я знаю, что вы дружили с убитой, — следователь, помолчав, продолжил: — И я хотел бы узнать, не говорила ли она вам о фактах пропажи книг из библиотеки.

— Что?! — Зина едва не упала со стула. — Какие пропажи книг?

— Ну, есть у нас такие сведения, — уклончиво ответил чекист.

— Я ничего не знаю об этом, — Крестовская задумалась. — Нет, она никогда мне о таком не говорила. Вы думаете, ее могли убить из-за этого?

— Следствие покажет, — покачал головой Матвеев.

— А если ее отравили? — Зина снова задумалась. В ней снова заговорил профессионал. — Признаки отравления нелегко определить на первый взгляд. Тут нужен анализ тканей при вскрытии. Ей могли, к примеру, сделать укол.

— Мы думаем об этом. — Следователь поднялся с места, показывая, что допрос окончен.

Звезды были похожи на погнутые монеты, разбросанные кем-то в небе. Замирая в вечерних звуках большого города, Зина стояла на Ришельевской.

Это был самый глупый, мужественный, стоящий, безрассудный, сильный, тупой, отчаянный, трусливый, смелый… какой там еще?… поступок в ее жизни. Чтобы понять это, она не спала всю ночь — ночь бессонной муки, шагов по комнате и бешеной пляски мыслей, бьющих в ее мозг как породистые скакуны. Они затоптали ее своими копытами. Выжить было сложно. Но она смогла. Жажда жизни оказалась сильней. Потрясения последних двух дней — Виктор в городе и известие о смерти старушки-библиотекаря — пробудили в душе Крестовской простую истину: сдаться, отступить, потерять жажду жизни да и саму жизнь — очень просто. Это не требует ни решимости, ни особого мужества. А вот выжить, не сломаться, не сдаться вопреки всему — на это способен не каждый. Это только единицам под силу. И Крестовская решила стать такой единицей.

Завернувшись в любимую старую шаль, протертую до дыр, она расхаживала по полутемной комнате, едва освещенной светом тусклого ночника, и думала о смерти библиотекарши.

Зина не сомневалась ни секунды, что старушку убили. Как? Скорей всего, с помощью какого-то яда. Если бы она делала вскрытие, то попыталась бы определить точно. Но это не так просто сделать. Каждый яд вызывает определенные химические реакции, и чтобы их выделить, надо их знать. А это не всегда удается даже опытным специалистам-токсикологам. Зина же давала себе отчет, что не была таким уж специалистом. Поэтому вскрытие тоже представляло сложность.

Но во время вскрытия можно было определить другое — путь, по которому яд попал в организм. Если на теле есть следы уколов — пусть даже одна крошечная точка в месте, не подходящем для укола, — царапины, трещины на коже, это значит, что яд попал путем инъекции прямиком в кровь. Тогда эффект сильней.