Оба исследователя отнесли всю группу савроматских погребений в основном ко времени VI–IV вв. до н. э.; многие из памятников получили более детальную датировку. Иногда, даты П.Д. Рау и Б.Н. Гракова не совпадают, на чем я остановлюсь подробнее ниже. В большинстве же случаев эти даты могут быть приняты за основу более дробной хронологической классификации, которую я предлагаю читателю.

В 40-50-е годы исследователи сарматской культуры раскопали и опубликовали много новых савроматских памятников. Как в моих публикациях, так и в работах И.В. Синицына, К.В. Сальникова, В.П. Шилова, А. А. Иессена, В.С. Сорокина, А.Е. Алиховой, М.Г. Мошковой, Е.К. Максимова и других, приводятся датировки вновь открытых савроматских погребений. Мое отношение к этим датировкам будет высказано по мере хронологического анализа отдельных погребений.

В предлагаемой мной классификации учтено около 500 погребальных комплексов и отдельных случайных находок, большинство которых также происходит из погребений. Разрабатывая эту классификацию, я учитывал всю совокупность различных археологических фактов. Самое важное значение для определения хронологии савроматских памятников имеют вещи, вернее, комплекс погребального инвентаря, а в нем такие предметы, как наконечники стрел, мечи, предметы конского убора, зеркала. Они чаще всего встречаются в погребениях, часто совпадают по форме и имеют многочисленные аналогии в одновременных памятниках Скифии, Кавказа, Урала, Сибири, Средней Азии и даже Переднего Востока. Среди инвентаря имеются импортные вещи, большинство которых надежно датировано. Однако их не всегда можно принимать в расчет при датировке, так как они могут встречаться в комплексах заведомо более поздних, чем время изготовления этих вещей.

Особое значение для датировки приобретает керамика как массовый материал из курганных погребений. При корреляции форм глиняных сосудов с формами оружия и конского убора выделяется группа сосудов, одинаковых не только по форме, но и по составу глиняного теста, обработке поверхности и другим технологическим признакам. Следовательно, определенные типы савроматской керамики становятся датирующим эталоном даже и в том случае, когда в могиле нет другого погребального инвентаря.

Наряду с вещевым материалом я постоянно учитывал особенности погребального обряда, особенно такие признаки, как поза погребенных, иногда их ориентировка, остатки погребальной пищи и пр. Так, например, покойники в скорченном положении в подавляющем большинстве встречаются в могилах с наиболее ранними вещами. В ряде случаев ранняя дата этих погребений, сохраняющих пережитки эпохи бронзы в погребальном обряде и инвентаре, подтверждается курганной стратиграфией: они бывают нарушены более поздними, савроматскими же погребениями. Стратиграфия позволяет отнести к савроматской эпохе в целом многие безынвентарные, ограбленные или разрушенные, погребения лишь по одному из признаков савроматского обряда, если такие погребения нарушены или перекрыты более поздними, чаще всего сарматскими могилами.

В одном кургане часто встречается по нескольку савроматских погребений. Как правило, эти погребения друг друга не нарушают, имеют одинаковые детали обряда, а иногда одинаковый состав инвентаря. Такие группы погребений представляют погребения сородичей или членов одной семьи и хронологически близки друг другу. Достаточно присутствия датирующего инвентаря в одной из подобных могил, чтобы отнести всю группу погребений к одному времени.

Учитывая все сказанное выше о принципах датировки, я выделил четыре хронологические группы в пределах от VIII до IV в. до н. э.

§ 1. Археологические памятники VIII–VII вв. до н. э.

Археологическая культура савроматов окончательно складывается лишь к концу VII в. до н. э. Однако уже значительно раньше в степях Поволжья и Южного Приуралья появляются погребения, связанные с савроматами. В инвентаре и обряде этих погребений сочетаются черты, свойственные памятникам эпохи бронзы, с качественно новыми чертами, присущими савроматской культуре. Такие погребения мы называем переходными. Кому они принадлежали? Значительная часть их, конечно, оставлена прямыми потомками местного населения эпохи бронзы. У нас нет оснований полностью отождествлять это население с савроматами Геродота, правильнее его связывать с кочевниками — протосавроматами, которые составляли часть большой группы племен ираноязычного «скифского» мира юга Евразии накануне сложения археологической скифской культуры. Не исключено, что в эту эпоху борьбы скифов и киммерийцев, и походов скифов в Переднюю Азию кочевое население Поволжья приняло участие в военных и политических событиях Северного Причерноморья, а часть протосавроматов вошла в племенные объединения собственно скифов, установивших свое господство в степях Северного Причерноморья после изгнания оттуда киммерийцев.

На территории расселения савроматов я выделяю 46 погребений переходного типа и несколько случайных находок отдельных вещей, относящихся к VIII–VII вв. до н. э. На одно из погребений, пожалуй, самое выразительное, обратил в свое время внимание П.Д. Рау. Это погребение «f» в кургане 1 у станции Лебяжья на р. Иловля, раскопанном А. А. Спицыным (рис. 2, 2). Костяные наконечники стрел, найденные в погребении, как правильно отметил П.Д. Рау[144], относятся к типам стрел эпохи бронзы Поволжья. Это дало основание Л.Д. Рау отнести погребение у станции Лебяжья ко времени, предшествовавшему VII в. до н. э. Другие костяные изделия из погребения «f» (пластина и пронизка от колчана) с геометрическим орнаментом, характерным для срубной культуры, также говорят об архаическом времени данного погребения. Форма глиняного горшка отсюда находит себе прямые аналогии среди керамики позднесрубной культуры Поволжья, Нижнего Подонья и Нижнего Поднепровья. Однако это погребение нельзя датировать временем ранее VIII в. до н. э., так как в погребальном обряде четко выделяются савроматские черты: костяк был вытянут в большой прямоугольной яме головой на запад, кисть правой руки покоилась на тазовых костях. В отличие от типичных савроматских больших могил в погребении у станции Лебяжья еще не было большого количества заупокойной пищи в виде разрубленных туш барана, лошади или коровы. Здесь лежали лишь ребра лошади и несколько костей овцы, что свойственно погребениям срубной и андроновской культур.

Близки по времени описанному погребению три поволжских погребения с лепными горшками, аналогичными упомянутому сосуду. К ним относятся погребение в кургане 2 у с. Гуселки (рис. 2, 8), погребение 8 в кургане 4 у Быково I (рис. 62, 5) и погребение 1 в кургане 94 II Бережновского могильника (рис. 62, 1). Горшки из них тождественны сосудам из погребений и поселений позднесрубной культуры Поволжья и Украины (рис. 62, A II–VI). Погребение у с. Гуселки совершено, как и в кургане у станции Лебяжья, в большой прямоугольной яме, где костяк лежал в вытянутом положении на спине головой на восток на подстилке из травы. Такая подстилка очень типична для больших прямоугольных могил срубной культуры Поволжья. В погребения у с. Гуселки еще нет разрубленных туш животных, и лишь на материке, около края могилы, лежали отдельные кости какого-то крупного животного, вероятно, коровы. Эта деталь обряда хорошо известна в погребениях срубной культуры.

В кургане 94 II Бережновского могильника костяк ребенка лежал над основной могилой срубной культуры в скорченном положении