Вспомнив слова своей бывшей хозяйки, Гобболино ужасно разволновался, он стал царапаться в дверь и отчаянно мяукать, умоляя матросов его выпустить.

Долгое время его никто не слышал, а когда услышали, то наотрез отказались отпереть каюту.

— Нет, нет, Гобболино, тебя сдует ветром, тебя смоет волной, ты захлебнешься в пене. Мы этого не допустим. Оставайся на месте, а когда шторм утихнет, ты выйдешь наружу.

— Но мне так страшно внизу, — твердил Гобболино, стараясь, чтобы его голос звучал как можно более жалобно.

— Наверху в десять раз страшнее, — ответил ему кто-то из матросов.

— Мне здесь так холодно!

— Наверху в десять раз холоднее!

— Я так проголодался, — всхлипнул котенок.

— Ну ладно, пойду поищу тебе какой-нибудь еды: надо надеяться, что ее не всю смыло, — ответил ему тот же добродушный голос. — Но пока я не вернусь, сиди здесь, молчи и веди себя как хороший кот.

И Гобболино стал ждать. Ветер усиливался, «Мери Мод» трещала и скрипела все громче и громче, и котенок думал, что все пропало: еще секунда — и корабль пойдет ко дну.

Вверху по-прежнему кружила морская ведьма, она все пела и пела, а Гобболино слушал ее песню.

Моряки принимали ее за чайку, а песню — за птичий крик, но для котенка, рожденного в ведьминой пещере, ведьма всегда останется ведьмой, какой бы облик она ни принимала, и Гобболино содрогался при мысли о том, что по ее воле может случиться с кораблем и его командой.

Наконец добросердечный моряк вернулся с куском рыбы и с молоком на дне жестянки. Гобболино едва дождался, пока он отопрет дверь. Когда матрос наклонился, чтобы поставить пищу на пол, котенок прошмыгнул у него между ног и в секунду очутился на палубе.

— Эй, кот удрал из каюты! — выкрикнул кто-то. Но «Мери Мод» была на волосок от гибели, и ни один из матросов не мог оторваться от работы, чтобы поймать котенка.

А тот, к своему удивлению, обнаружил, что они находятся совсем недалеко от берега, но что корабль стремительно несет на гряду остроконечных прибрежных скал, и если волны его туда бросят, то и котенку, команде придет конец.

Гобболино провел в каюте всю ночь, настало утро, но сплошные тяжелые тучи застилали небо, а если нет солнца, то неоткуда взяться и тени, и вскочить на ведьмину тень уже невозможно. Кроме того, морская ведьма летела вслед за кораблем, а не над ним, словно чуяла, что если ее тень упадет на палубу, то добра не жди, и Гобболино надо было каким-то образом подманить ведьму поближе именно тогда, когда покажется солнце. Если же он не успеет, то и корабль, и его команда погибли.

Гобболино изо всех сил цеплялся за парусину и веревки, чтобы его не смыло, но в конце концов сумел найти защищенное от волн и ветра место. Однако пенные брызги по-прежнему летели ему на мокрую шерсть и, главное, в глаза, мешая следить за полетом морской ведьмы.

Какое счастье! Господи, какое счастье охватило Гобболино, когда облака внезапно раздвинулись и в просвете между ними на синем небе показалось солнце. Истерзанный бурей корабль засверкал в его лучах, словно вспомнив о своем прежнем блеске и былом величии.

Морская ведьма, сердито просвистев крыльями над палубой, улетела подальше, словно живительный солнечный свет был ей неприятен. Корабль несло на скалы, казалось, что надежд на спасение у него нет, и Гобболино с ужасом подумал, что ведьма решила улететь совсем.

И тут матросы заметили, что в укромном месте сидит, весь сжавшись, черный котенок.

— Спасайте кота! Спасайте кота! — раздались крики. — Суньте его в корзину. Если мы разобьемся о скалы, корзину прибьет к берегу!

Шесть или семь человек бросили веревки и попытались поймать Гобболино, но он вырвался у них из рук и вскочил на крышу камбуза.

Повар, несмотря на страшную качку, по-прежнему колдовал над своими кастрюлями, он высунул руку, чтобы схватить котенка, но Гобболино одним прыжком оказался на капитанском мостике. Капитан схватил его за шкирку, Гобболино выгнулся, но тут нос корабля резко пошел вниз, и оба, капитан и котенок, упали на пол.

Гобболино успел вскочить первым, он рванулся к уцелевшей мачте и полез вверх, все выше и выше, пока не оказался на салинге, а смельчаков, готовых со страшным риском для жизни подниматься туда в такую бурю, уже не нашлось.

Матросы, стоя внизу, замерли в ожидании, они были уверены, что при таком ветре их котенок вот-вот упадет в воду. Морская ведьма описывала над кораблем все более широкие круги, и новая гряда штормовых облаков уже готовилась поглотить солнце.

Даже если морская ведьма и заметила Гобболино, сжавшегося в комочек на салинге, какое ей было дело до того, что маленькому черному коту по глупости вздумалось забраться на мачту, когда корабль вот-вот разобьется в щепки.

Но Гобболино не мог допустить, чтобы ведьма просто так улетела.

— Сударыня! Сударыня! — воскликнул он, стараясь перекричать ветер. — Неужели вы меня не узнали? Неужели вы не знакомы с моей мамой Грималкин, с моей сестричкой Сутикой и с моей хозяйкой-ведьмой? Она живет в пещере, у подножия Ураганных Гор. Су-у-дарыня, ох, сударыня! Я — Гобболино, ведьмин котенок, и я вас умоляю! Ради моей матери, пожалейте меня, не дайте мне утонуть на этом злосчастном корабле! Сжальтесь надо мной! Сжальтесь!

Морская ведьма услышала его горестные вопли, ее уже почти не было видно, но вдруг она, резко развернувшись, полетела назад.

— Ты правду сказал? — выкрикнула она, и ее голос перекрыл завывание бури. — Если ты — ведьмин котенок, то как ты попал на корабль?

— Моряки поймали меня и принесли, — плачущим голосом объяснил Гобболино. — А сбежать я не мог — оказался слишком далеко от берега.

— Ведьмины котята плавают, как тюлени, — недоверчиво отвечала морская ведьма. Она подлетела поближе, но внимательно следила за тем, чтобы ее тень не упала на палубу.

— Я был так далеко от берега, сударыня, и побоялся плыть! — всхлипывал Гобболино, а сам с тревогой следил, как гряда облаков придвигается все ближе и ближе к солнцу. — Пожалуйста, будьте так добры, сударыня, посадите меня к себе на метлу и долетите со мной до моей родной пещеры в Ураганных Горах, вы же добрая, вы же не допустите, чтобы ведьмин котенок умер?

— Прыгай в море и плыви, — велела морская ведьма. — Когда с кораблем будет покончено, я посажу тебя на метлу и отвезу домой.

— Здесь так глубоко! Так далеко до берега! Мне так страшно! — хныкал Гобболино, а сам думал: «О Боже правый! Еще минута, и солнце зайдет за тучи, я стану беспомощным, и нас уже ничто не спасет».

И он продолжал цепляться изо всех сил за снасти и причитать:

— Ой! Меня сдувает ветром! Сейчас я упаду на палубу и разобьюсь в лепешку! Что тогда скажет моя мама Грималкин, моя сестричка Сутика и моя хозяйка-ведьма? Я падаю! Я падаю!

— Так и быть, я спасу тебя! — раздраженно прокричала морская ведьма. — Готовься, я пролечу под тобой, и ты спрыгнешь ко мне на метлу.