– Просто уедем из города ненадолго, пока не узнаем, что происходит.

– Но может быть, ничего и не происходит, – возражаю я. – Может быть, все это к нам никакого отношения не имеет. Может быть, полиция приезжала, потому что… Да мало ли что. Может быть, что-то связанное с застройкой района. Или где-то поблизости совершено преступление… и нас хотели предупредить.

Лахлэн смеется:

– Дорогая, это мы с тобой преступники. – Он сжимает кулаки и стучит друг о друга костяшками пальцев. – Слушай, после того как приезжали копы, я сделал пару-тройку звонков. Эфраим исчез. С прошлой недели его никто не видел, по телефону он до сих пор не отвечает. Ходят слухи, что его сцапали копы. Поэтому…

– Он мне должен сорок семь тысяч долларов! – протестую я. – И у него на хранении еще несколько вещей, которые он собирался толкнуть для нас. Кресла от Джио Понти… Он сказал, что каждое из них может уйти за пятнадцать штук. Лахлэн облизывает пересохшие губы кончиком языка:

– Ну, это самая маленькая из наших проблем. Полиция наведалась к тебе. То ли Эфраим нас сдал, то ли твое имя было в списке его контактов, и теперь копы ищут информацию. Так или иначе, нам нужно свинтить из города на время, пусть пыль уляжется. А если до нас дойдут слухи, что изданы ордера на наш арест, мы поймем, что бежать надо всерьез, но тогда мы хотя бы к этому будем готовы.

– Нам придется удариться в бега? – У меня кружится голова. – Но это невозможно. Я должна заботиться о Лили.

– Насчет этого твоя мать права. Ты ничем не сможешь ей помочь, если окажешься за решеткой.

Лахлэн распрямляет пальцы и принимается щелкать ими. Тянет один за другим. Пальцы издают противные щелчки.

– Послушай, давай просто сделаем передышку и поработаем где-нибудь еще. В ЛА сейчас слишком жарко, так что сейчас работать здесь, так или иначе, мы не сможем. Не повредит поискать новые охотничьи угодья, хотя бы на несколько месяцев.

Лахлэн щелкает мизинцем. Я вздрагиваю и морщусь:

– На несколько месяцев?

Я думаю о том, как рак снова растягивает свои крадущиеся щупальца по телу моей матери. Представляю, как она лежит одна-одинешенька на больничной кровати, а к ее вене тянется трубочка капельницы, и тихо жужжат приборы. Мне хочется сказать что-то наподобие «Я на это не подписывалась», но это неправда. Именно на это я и подписалась, именно в это я поверила – я поверила, что Лахлэн знает, что делает, и что нас никогда не поймают. Мы работали осторожно. Никогда не брали слишком много даже тогда, когда могли. Правила – они должны были работать нашими телохранителями.

Лахлэн холодно смотрит на меня:

– Или мы можем разойтись. Тебе решать. Но я из города уезжаю.

Я просто потрясена холодным расчетом, веющим от его слов. Неужели я для него только деловое предложение, от которого очень легко отказаться, как только я стала неудобна? Я даже спиртное допить не могу.

– Я думала…

Я не знаю, как закончить фразу. Что я думала? Что мы будем вместе навсегда? Останемся вдвоем, купим домик на окраине, родим ребенка, а то и двоих? Нет, таких планов не было никогда. Тогда почему мне так больно? «Потому что у меня больше никого нет», – осознаю я.

– О, перестань, Нина, дорогая. И не смотри на меня так. – Лахлэн протягивает руку через столик, сплетает свои пальцы с моими. – Все будет хорошо. Послушай, поехали со мной. Обещаю, я что-нибудь придумаю. Мы переберемся куда-нибудь не слишком далеко, чтобы ты время от времени могла возвращаться сюда и навещать мать. Куда-то, чтобы можно было добраться на машине… в Северную Калифорнию или Неваду. Но нужно уйти немного в сторону от хоженой тропы, чтобы мы с тобой могли залечь. Может быть, на каком-то курорте типа Монтерея или Напа. – Он сжимает мою руку. – Или… послушай, а как насчет озера Тахо? Там все миллиардеры из Кремниевой долины проводят выходные, верно? Ты в тех краях никого не выследила?

А я думаю о том, что должно будет случиться, если я уеду из города: придется нанять сиделку, чтобы она ухаживала за мамой, когда она будет слаба после лечения, а еще водителя, который будет возить маму на консультации и обратно. Я думаю об умопомрачительных счетах, которые нужно будет оплачивать. Это если у меня будут деньги, чтобы оплачивать эти счета. Жизнь моей матери на грани: если на нашем банковском счете будет недостаточно денег, никакую экспериментальную радиоиммунотерапию не начнут. У меня и в самом деле нет выбора.

Нам нужна работа быстрая, с большим доходом. Мои мысли цепляются за то, что только что произнес Лахлэн: озеро Тахо.

Возле стойки возникает потасовка. Я оборачиваюсь и вижу, как одного из футбольных болельщиков тошнит на пол. Его дружки гогочут, будто это очень смешно. Барменша, девушка-блондинка с руками, татуированными до запястья, встречается со мной убийственным взглядом. Я прекрасно знаю, что убирать за этими мужланами придется ей. Женщинам всегда достается такая работа.

Я поворачиваюсь к Лахлэну:

– На самом деле, есть у меня кое-кто на примете. Про Ванессу Либлинг слышал?

Ванесса Либлинг. Имя и лицо, за которыми я следила двенадцать лет, хотя в социальных сетях эта женщина материализовалась только четыре года назад. Наследница клана Либлингов с Западного побережья, одного из семейств с так называемыми «старыми» деньгами. У таких людей пальцы увязли во множестве пирогов – от недвижимости до казино. Но Ванесса, вместо того чтобы войти в семейный бизнес, сделала карьеру «инфлюенсера моды Инстаграма». Скажу проще: она путешествует по миру и фотографируется в платьях, которые стоят больше годового дохода мастеров, сшивших их. Результат этой сомнительной профессиональной деятельности (наряжаться в платья от «Балмейн» в Бахрейне, от «Прада» – в Праге, от «Селин» – в Копенгагене) таков: у Ванессы полмиллиона последовательниц. А свой канал в Инстаграме она назвала «V–Life» – «Победная жизнь».

Изучите ее канал в Инстаграме, как я, внимательно – и вы увидите, что самые ранние публикации в ее аккаунте выглядят совершенно стандартно для девицы-богачки: милые (правда, довольно расплывчатые) фотографии новой сумочки от Валентино, селфи крупным планом, где она обнимает свою собачку породы мальтипу[25] по кличке мистер Багглз, случайный снимок горизонта в Нью-Йорке из окна лофта в районе Трибека[26]. А потом, примерно пятьдесят постов спустя, явно осознав способность изменить карьеру, став знаменитостью Инстаграма, Ванесса вдруг резко изменяет качество своих снимков. Внезапно это уже не селфи. Фотографии явно делает кто-то другой, возможно, фотограф-ассистент, которому Ванесса платит за то, что тот документирует каждую смену ее нарядов и каждый глоток макиато[27]. Вот Ванесса, шагающая по Сохо с мистером Багглзом и связкой шаров, накачанных гелием. А вот Ванесса в первом ряду на показе мод от Шанель. А вот она в красном шелковом платье, позирует рядом с кривозубым продавцом клейкого риса в Ханое. (Вьетнамцы такие яркие и настоящие! Платье от #gucci, сандалии от #valentino.)