Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Валя постаралась не упустить этот красивый кадр. Казалось, что позади нее властелин подводного царства – мертвец Герцог, восседая в гробу, запряжённом морскими чудовищами, несётся по ледяным волнам. Он объезжал свои владения, чтобы удостовериться, что всё в это утро в порядке. «Боже, как же всё это волшебно…» – думала Валя, нажимая на кнопку камеры.
Она не могла оторваться от красивых видов еще долго, пока щеки совсем не заледенели от мороза. Какая удача, что к этому моменту город уже проснулся. Уличные торговцы оживляли свои киоски, двери шикарных отелей и ресторанов приветливо открывались для гостей. А значит, наконец-то настал час икс – время долгожданного завтрака с семьёй.
Отец Вали любил жить в небольших отелях, спрятанных во дворах центральных улиц старых городов. Так она привыкла путешествовать с ним с детства – только они вдвоем. Но с появлением в их жизни Любочки вкусы отца почему-то изменились. Теперь было важно останавливаться только в номерах самых знаменитых отельных сетей из перечня The Leading Hotels of the World[15]. Любочке их было легко выучить – их названия дублировались в любой стране мира. Валя все реже путешествовала с ними. Все их поездки возникали слишком внезапно, чтобы ее могли предупредить, и сопровождались сложными обстоятельствами.
Сегодня в десять утра по женевскому времени встреча с отцом и его женой была назначена в Four Seasons[16], «Четыре времени года», где фуршет предоставлял лучший вариант французского завтрака и сводил с ума десертами.
У столика за окном Валя увидела папу. Он только поставил свою тарелку с едой и собирался сесть в кресло. Напротив него Любочка пила чай. Валя в одну секунду оказалась рядом с отцом и тут же крепко его обняла. Появилось тёплое чувство, будто всё в жизни встало на свои места.
– Привет, дорогая. Ты такая холодная. Садись ближе к батарее. – Папа дотронулся до ее ярко-розовой ледяной щеки.
Любочка приветливо-натянуто улыбнулась, с удивлением рассматривая наряд Вали, который был, как бы сказать… походным и, как представлялось юной супруге русского бизнесмена, совсем не подобающим для такого случая, как завтрак в Four Seasons в Женеве.
– Да уж, милая, у тебя тут… снег в волосах, – бросив пристальный взгляд на падчерицу, добавила Любочка.
Валя машинально провела рукой по волосам, стряхнув маленькую ледышку прямо на стол. Любочка поморщилась, будто в ее тарелку прыгнула скользкая лягушка.
– Да, я просто… рада, что вы ко мне приехали! Я плохо спала сегодня, а как только стало светать, пошла фотографировать. Видели, что случилось с набережной? Это невероятно! Хотите сегодня туда вместе сходим?
– Мы слышали прогноз, говорят, аномально холодно. А ты что, брала с собой камеру в такой мороз? И… гуляла с ней по этому дикому льду?
Любочка посмотрела на своего супруга как бы с просьбой обратить внимание на безответственное обращение дочери с его дорогими подарками, но он промолчал. Любочка продолжила:
– Какая ты смелая, Валечка! Но мы очень устали. Всю неделю много катались на лыжах, тело теперь просто гудит! Мы лучше отдохнём перед завтрашним ранним рейсом. Знаешь ведь, отцу сразу из аэропорта придётся ехать на работу…
Лицо Вали застыло, словно она услышала что-то страшное. В голове звонко повторялось слово, как скачущая монета по тротуару: «Неделю, неделю…» Если бы можно было просто взять и разреветься в эту секунду, если бы в этом зале никого больше не было, то Валя завопила бы изо всех сил: «Вы тут уже целую неделю, как же так?! Почему вы мне об этом не сказали?!»
Она не смогла сдержаться, ее глаза затуманились от слёз, но можно было притвориться, что это тают снежинки на ресницах. Задать этот вопрос вслух было почему-то стыдно. Это означало бы признать себя ненужной, заявить об этом официально и сознаться самой себе. Валя была к этому не готова, нужно было держать себя в руках. «Ничего страшного, они приедут специально ко мне в следующий раз. У меня была учёба, они не позвали с собой, потому что и так ясно, что я по уши занята», – успокоила себя Валя и даже смогла вяло улыбнуться.
– Вау, здóрово. А где вы были? В Вербьё?
– Нет, мы решили поехать в Церматт на этот раз, там особенно красиво украшают горную деревушку перед Рождеством. И такие классные склоны. Швейцария буквально создана, чтобы кататься на лыжах!
– Да, мы были там с друзьями… Это, правда, очень красиво. – Валя жалобно взглянула на отца. – Хорошо, что из Женевы есть прямой рейс в Москву, да? Очень удобно.
– Да, меньше четырёх часов лёту – красота.
Детское выражение на лице Вали мгновенно исчезло. Несколько минут назад она была готова бегать по залу, как смешное заснеженное чучело, забавляя всех своей непосредственной прытью и хвастаясь фотографиями лодок, но сейчас она строго выпрямила спину и молчаливо принялась за фантастическое пирожное, соблюдая весь этикет приличной беседы. Теплота и нежность в ее душе растаяли, как и не бывало, сразу стало холодно, ее зазнобило. Показалось, что лед с улицы стал расползаться по всему отелю, замораживая еду на столе, официантов, посетителей и музыкантов.
– Я очень рада вас видеть. Спасибо, что заглянули, – вежливо сказала она.
Завтрак продолжался еще около часа. Успели обсудить учёбу Вали, последние новости семьи и мира, а потом как-то само собой разговор исчерпал себя. Есть больше не было сил, логично теперь лишь попрощаться.
– Если будет еще время сегодня, звоните, – целуя отца и Любочку, попросила Валя.
– Конечно, дорогая моя, – ответил ей папа и крепко обнял. Так нежно, что Вале снова захотелось расплакаться, словно она оказалась на космическом корабле, из иллюминатора которого виднелся ее далёкий дом, но до него было не дотянуться.
Валя не сомневалась, что отец любит ее. Она прекрасно понимала, насколько на самом деле она безразлична Любочке. Но не обижалась на них. Ее отцу нужно было время, чтобы построить со всеми какие-то новые отношения после появления нового человека в семье. Просто это не мужское – планировать досуг и быт и складно организовывать поездки. Ничего страшного, всё как-то сложится.
Тяжёлые двери закрыли золотой мир пятизвёздочного Four Seasons. От чая и пирожных тошнило, очень хотелось вина, курить и больше всего – любви.
Валя ходила
