окончанию борьбы папства с императорами, ибо вопрос о назначении епископов разрешался в зависимости от того, кто в этот момент был сильнее — император или папа. Но в целом от конкордата чуть больше выиграло папство, которое усилило свою власть над некогда практически независимыми от него немецкими епископами. Тем не менее вялотекущий конфликт императоров и пап продолжался еще добрых два столетия. Эта драма явилась оборотной стороной притязаний на имперское величие и данью, которую заплатила Германия за стремление ее императоров к европейскому господству. В определенном смысле спор об инвеституре был борьбой светской и духовной власти за извлечение доходов. В его итоге римская курия значительно усилила свой контроль над духовенством и церковью в отдельных странах и превратилась в своего рода сверхдержаву Европы, не знавшую национальных и государственных границ.

Генрих V скончался в 1125 г., а с ним прекратила свое существование и Салическая династия. Земли королевского рода отошли к племяннику Генриха, герцогу Фридриху Швабскому, или Гогенштауфену (Штауфену) — по названию горной вершины, на которой стоял его родовой замок. У Фридриха были несомненные способности к управлению страной, но его родство с вымершей династией делало его кандидатуру неприемлемой ни для папской партии, ни для большинства немецких князей. Поэтому новым королем был избран саксонский герцог Лотарь, известный сторонник Рима и противник салических королей. Доказывая это, он даже отказался от некоторых прав, записанных в Вормсском конкордате. По просьбе папы Иннокентия II, которому угрожали сицилийские норманны, король, словно он был вассалом папы, поспешил на помощь и умер в 1137 г. вдали от Германии в ходе этой совершенно ненужной немцам войны.

На этот раз королем был избран Конрад III Швабский из династии Штауфенов (Гогенштауфенов), в противовес наследникам Лотаря II Саксонского из богатого и знатного рода Вельфов (Гвельфов), могущество которых беспокоило остальных немецких князей. Стремясь повысить свой авторитет, Конрад вместе с французским королем Людовиком VII возглавил второй Крестовый поход. Эта затея, непродуманная и наспех подготовленная, закончилась полным провалом. Крестоносцы в октябре 1147 г. потерпели сокрушительное поражение от турок-сельджуков, а затем несколько месяцев их изрядно поредевшее воинство безуспешно осаждало Дамаск. Раздосадованный и больной Конрад махнул на святое дело рукой и осенью 1148 г. вернулся на родину. В этом Крестовом походе участвовал и племянник короля Фридрих. Очевидно, в Палестине он показал себя с самой лучшей стороны, так что Конрад предложил в свои преемники не собственного еще несовершеннолетнего сына, а племянника, получившего за свою великолепную рыжеватую бороду итальянское прозвище «Барбаросса». Здесь следует отметить, что династия Штауфенов дала едва ли не самых ярких личностей средневековой Европы, почему ее правление иногда называют «золотым веком» Германии[11].

В земли полабских славян

Неудачный Крестовый поход Конрада имел для Германии важные последствия. Смекалистые феодалы северо-восточной окраины быстро сообразили, что им незачем тащиться за тысячи километров в пустынную и знойную Палестину, когда у них под боком, на другом берегу Эльбы, сколько угодно славянских язычников, против которых можно устроить свой собственный немецкий Крестовый поход. Конечно, он выглядел менее эффектно, но сулил, пожалуй, более реальные и осязаемые выгоды.

Славянские племена между Эльбой и Одером еще не имели государственности, часто враждовали между собой и не могли противостоять немецкому натиску. Кроме того, материальная и духовная культура колонизаторов превосходила славянскую, и отдельные славянские вожди охотно переходили в христианство, а затем и стали родниться с германскими дворянскими родами, о чем свидетельствуют родословные графов Мекленбурга и Померании, позже возвысившихся до ранга имперских князей.

В среднем течении Эльбы маркграф Альбрехт Медведь из княжеского рода Асканиев заключил соглашение со славянскими племенами, проживавшими между Хафелем и Шпрее, и основал там Бранденбургскую марку. Еще южнее, между Эльбой и Заале возникла Майсенская марка, а затем были подчинены отделившиеся от Польши территории в верхнем течении Одера. Так возникла Силезия, названная по имени некогда проживавшего здесь германского племени силингов. Вплоть до сер. XX в. история Силезии оказалась тесно связанной с историей Австрии и Пруссии.

Пока центральная императорская власть истощала себя в бесконечных и безрезультатных итальянских походах, на востоке без какого-либо ее участия постепенно крепла «вторая» Германия, ставшая одним из главных факторов в средневековой немецкой истории. Во многом это было связано с энергичной политикой герцога Саксонии и Баварии Генриха Льва (1129–1195) из рода Вельфов, основавшего Мюнхен. В ходе неудержимой немецкой колонизации на берегах Балтики появились крупные военно-торговые поселения — Рига в Лифляндии, Штральзунд в Померании, Висмар и Росток в Мекленбурге. Подъем переживали и старые славянские торговые пункты, где возникли немецкие города Штеттин и Данциг. Все новые и новые поселения строились и в глубине завоеванных районов. Они быстро заселялись немецкими торговцами и ремесленниками, а их внутреннее устройство было организовано по принципам любекского или магдебургского права, постепенно распространившегося во всей Восточной Европе вплоть до Руси.

Вторая волна восточной немецкой колонизации, начавшаяся с 1225 г., хлынула через Вислу на северо-восток и достигла берегов Финского залива. В ходе этого продвижения было почти полностью уничтожено непокорное языческое племя пруссов, оставивших истории имя новой марки — Пруссии. Столь мощное продвижение на Восток стало возможным из-за значительного увеличения населения в Германии, которое в X–XIV вв. выросло примерно в пять раз. Но поскольку культура земледелия развивалась более медленными темпами, то уже в XII в. наблюдается некоторое перенаселение в старых регионах империи, которое находит выход в усиленном освоении еще свободных территорий. Именно в это время возникают тысячи новых деревень и сотни городов, а площадь лесов заметно сокращается. Восточные колонисты получали ряд льгот, на несколько лет их полностью освобождали от налогов, а если они селились на землях светских и церковных феодалов, то обычно несли уменьшенные повинности. Часто основатели новых поселений действовали по поручению короля, князя или епископа и назначались в нем управляющими и судьями.

По мере того как свободных и пригодных для обработки земель в пределах Германии оставалось все меньше, переселение на Восток возрастало. Старая немецкая народная песня «На Восток мы направим стопы» отражает пионерский дух крестьян, надеявшихся найти там свободное и зажиточное существование. Области, откуда уходило большинство колонистов, были, естественно, самыми густонаселенными. Прежде всего к таким регионам относились Фландрия и Брабант. За ними следовали Вестфалия, район Рейна — Мозеля и Пфальц. Еще в XX в. следы их диалектов прослеживались у населения Восточной Пруссии и Трансильвании, куда немецкие крестьяне пришли по призыву венгерских королей.

Восточная колонизация протекала аналогично тому, как прежде шло заселение внутри самой Германии, только более организованно и целенаправленно. Немецкие феодалы или обращенные в христианство славянские вожди, получавшие