Воздух. Благословенный глоток. И нет жуткой тьмы. Не обращая внимания на руки, исполосованные пластиковыми зубьями, Гээлл тяжело перевалился через борт установки. С треском оторвались датчики, прикрепленные к телу.

— И датчики! — Ученый шарахнул неведомой папкой об стол. — Новые совсем…

— Обойдется… — чей-то голос.

Гээлл хорошо запомнил урок — повторяй за хозяевами и не накажут. Поднял кубовидный системный блок диагноста и в точности повторил жест человека в белом — грохнул об пол. Затем выжидательно улыбнулся: может, покормят…

— И блок, — пессимистично закончил УКОБовец. С обреченным видом упал в кресло. — По-вашему, это пострадавший?

Вопрос заставил Эдэю опустить руки. Она кивнула десантникам, что недоуменно переминались за спиной. Поведение СВОКа нервировало, но устав не предполагал сомнений. Команда на действие подтолкнула одного из «ягуаров» к улыбавшемуся Гээллу, который примеривался для нового броска.

Он потянулся к разбитой аппаратуре, но паралитический удар прервал намерение. Эдэя закрыла глаза — видит небо, противилась до последнего, лишь бы не причинить Нику вреда…

К всеобщему удивлению, цель отключилась не сразу — событие невероятное. Гээлл, вопреки общепринятой норме, одеревенело распрямился. Слепо, на манер автомата, шагнул в никуда, наткнулся на электронный стеллаж, но обогнуть уже не смог. Предпринял две-три по-детски нелепые попытки…

— Я заблудился, — глухо уведомил пораженных зрителей.

«Выдержу». — Никогда прежде Эдэе не приходилось столь рьяно напрягать волю и психику. У Кормчей достанет сил перехватить падавшего Ника и отдать несколько приказов. Ей необходимы живая транспортная сила и физиологическая карта, наспех составленная медиками.

План действий принят. И первым пунктом означен визит к Гранатову.

***

Сквозь открытое настежь окно кабинета открывался по летнему приятный вид на пеструю красоту Мега. Деактивированные светофильтры не препятствовали буйству красок, львиную долю которых составляли изумрудные тона, слагаемые из вершин парковых деревьев, и нежно-голубые, отлитые чистым куполом неба. Цепочки искр флаинг-транспорта, наряду с рекламой и городскими часами, гармонично дополняли полотно бликами радуги. Вечное движение, иногда близкое — над УКОБовскими парковками, иногда далекое — на городских магистралях, доставляло эстетическое удовольствие.

Столица объединенных земель Севии оживала после разрушительного дыхания смерти. Над центральными районами, выглядевшими из окна, как череда золотых, серебряных и малахитовых офисных пиков, кружили угловатые строительно-ремонтные комплексы. Непрерывными караванами прибывали грузовые платформы… За дальностью расстояния картина сливалась в суетный калейдоскоп, наполненный отголосками звуков.

Двое в кабинете занимались молчанием — самым благодарным занятием во вселенной. Эдэя косилась на пульсации такт-экрана, Гранатов встревожено рассматривал женщину. Тревога объяснима: не каждый день Управлению приходилось видеть осунувшегося, бледного СВОКа с покрасневшими глазами. Именно глаза более всего расстроили Мара.

С потрясающей ясностью он вдруг осознал свой возраст. Годы подкрались незаметно, и визит Эдэи каким-то образом напомнил их число. Но минутная слабость легко контролируема теми, на чьих плечах лежит ответственность за безопасность Системы.

— Это точно Ник? — задал Гранатов самый актуальный вопрос. Заметил, как вздрогнула Эдэя, и пояснил: — Имею ввиду, он сильно изменился, не исключена ошибка… Ты уверена?

— Да, — глухо ответила женщина. Она боролась — даже сейчас, в относительном спокойствии апартаментов начальства.

— Ты мне так и не объяснила… — Мар предупредительно поднял руку. — Не дергайся. Расскажешь, если захочешь. Но судя по внешности Ника…

— Он вернулся оттуда, откуда вернуться невозможно. В принципе. — Эдэя обрела твердость в манерах. Решила — справится.

— А если мне поговорить с ним?

— Нет, просмотрите записи. Реакция на прошлое непредсказуема и крайне негативна. — Кормчая не собиралась рисковать, но без помощников не обойтись. Гранатов понимал это.

— Предлагай. — Его лицо лучилось участием. — Вижу, запаслась ФЛ-картой…

— С точки зрения медицины, Ник здоров. — Эдэя досадливо повертела в пальцах фиш. — Хрень! По мнению электроники он в абсолютном порядке, точно его состояние — распространенная земная норма.

— Где он сейчас? — Гранатов попытался проникнуться проблемой. И вынужденно признал, что подобная специфика не для него. То вотчина профессионального психолога…

— Поместила в изолятор. Временно, — подчеркнула женщина. — Ему необходимы смена обстановки и квалифицированная э-э… сиделка. Меня он не подпустит. — От слов дыхнуло горечью. День потускнел. — Помнится, за ним присматривала доктор Фэль?

Эдэя внутренне поморщилась: уколы ревности, что издевательство.

— Не вариант. — Гранатов повернулся к окну. — НИИПС-СВ не отпустит. У них срыв программы: системы летят одна за другой. Застрявшие в контакт-мирах агенты и прочая, прочая, прочая…

Кормчая задумчиво кивнула: вторжение Хаоса оставило темную печать на многих аспектах бытия. Миры Средоточия еще не скоро придут в норму, их участь — делиться отголосками глобальной катастрофы.

— Переговорю со Стэллой. Думаю, она не откажется предоставить нам свой загородный домик и посоветует специалиста. Но если Ник вспомнит…

— Память — наш единственный союзник.

За окном весело пропела неведомая пичуга. Часы, растворенные в синеве неба, алым бликом отметили время. 12:45.

***

Шестью часами позже.

Он очнулся. Но разницы нет — пребывать ли в темноте, за плотным экраном безволия, созерцать ли реальность… Они одинаково непонятны замутненному разуму. Странное чувство — названный Гээллом приподнялся. Зрение выхватывало из окружения смутные расплывчатые тени. Болели руки и отчего-то затылок… Под пальцами мягкая и белая подушка, чистое постельное белье…

Все изменилось.

Гээлл наморщил лоб в подражание хозяевам и постарался ухватить суть перемен. Вопросы бились о глухую стену сознания… А нужны ли ответы? Здесь лучше, чем где-либо еще — и точка.

Сквозь истаявшую грязновато-желтую пелену Гээлл обвел взглядом новое жилище. Приятного оттенка стены, спрятанные по углам мебельные силуэты — затемненные вечерним освещением, свежие речные ароматы… Откуда?

Искаженный силуэт человека проковылял к распахнутому окну, миновал зеркало… Смутное, колючее точно шарик репейника, воспоминание заворочалось в невообразимой глубине. Светлый росчерк чуть потревожил монолит барьеров, нарушил целостность крохотным, но болезненным видением. Гээлл согнулся пополам… Кто-то злой прятался в комнате, где много света, а рядом женщина…

Фэль… Странное имя, которое швырнуло к подоконнику.

Гээлл ударился о доски животом и замычал. Пейзаж за окном дышал страхом. Покатый спуск к тусклому серебру речной излучины, зеленые рядки с фонариками ягод, чуть ниже травяной ковер, что обрывался у лимонного крошева берега, и далее молчаливая стена леса. Сумерки притушили яркие переливы зелени, сгустили краски меж еловых лап и кустарниковых переплетений. Наполнили мир опасливой тишиной вкупе с небом, хранившим у горизонта остатки солнца, сокрытые древесными кронами.

Тихий всплеск, шорох, далекий треск, приглушенный ветвями …

В лесной чащобе кукушка начала заунывно отсчитать годы.

Звуки, что зов. Стоит перебраться через подоконник и грань останется позади. Довольный выдумкой Гээлл улыбнулся — он окажется вне стен. Почувствует что-то новое — там, на ковре мха, под хвойным зонтиком…

Извечное течение реки дыхнуло влагой.

«Симпатичное местечко». — Руби Тагланова, дипломированный специалист УКОБа в области психологии,